И тут же Энди в его крепких объятиях почувствовала, как что-то растаяло у него в груди.
— Не знаешь, кто я на самом деле? Даже если мое настоящее имя Кларенс, Гомер или Перси?
— Ну, тогда придется все переосмыслить, — поддразнила его Энди, за что получила в качестве награды одну из его скупых улыбок.
— Кросс, — произнес он так просто, что Энди на долю секунды упустила значимость сказанного.
— Кросс? Что, правда? Не шутишь?
— Правда.
Она потерлась щекой о его плечо.
— Спасибо. — Сказанное им было проявлением высшей степени доверия. — Можешь отпустить меня. Я в порядке.
— У тебя был такой вид, будто ты собиралась упасть в обморок.
— Ничего страшного. Я просто поняла, как сильно люблю тебя. Именно это так потрясло меня. — Она прижалась губами к его щеке, наслаждаясь его запахом, прикосновением к его прохладной коже, под которой ощущалось горячее биение жизни.
Саймон поставил Энди на пол, но не разомкнул объятий — наоборот, привлек ее к себе ближе и, склонив голову, поцеловал. Энди поднялась на цыпочки, потянулась к нему и сомкнула руки у него на шее под воротником рубашки. Прижимаясь к нему, она почувствовала, как выпуклость у него в паху упирается ей в живот, рождая в Энди жгучую смесь возбуждения и предвкушения. Со времени их приезда сюда это произошло впервые. Они не занимались с Саймоном любовью, хотя и спали в одной постели. Ей не удавалось преодолеть отчуждение, наступившее между ними.
Теперь преграда рухнула. Саймон был с ней, в ее объятиях. Ее руки заскользили вниз по его груди, по животу и добралась наконец до джинсов. Расстегнув молнию, она обнаружила, что он уже в полной боевой готовности. Что-то удовлетворенно промурлыкав, Энди взяла в руки его пенис. Из горла Саймона исторгся громкий стон, от которого по ее телу пробежал трепет.
Он подхватил ее на руки.
— Кровать или диван? — спросил он.
— Кровать. — Кровать, кровать: ей нужно пространство, чтобы сделать ему все, что она хотела.
Саймон отнес Энди в маленькую, залитую солнцем спальню и бросил на широкую кровать, занимавшую почти все пространство комнаты. Энди со смехом стала стягивать с себя джинсы, Саймон, уже успевший раздеться, перешагнув через свою одежду, стал помогать ей.
Кроме джинсов, трусов и свободной майки, на ней ничего не было: слишком жарко. Стянув с нее майку через голову, Саймон тотчас накрыл ее груди ладонями.
— Какая прелесть, — пробормотал он, поглаживая ее набухшие соски большими пальцами.
Под его взором Энди чувствовала себя красивой, хотя никогда ранее не верила в это, как бы зеркало ни старалось ее разубедить. Даже выглядев на все сто, она ощущала себя дурнушкой. Только когда Саймон нежно и трепетно, как к прекрасной драгоценности, прикасался к ней, Энди чувствовала себя настоящей красавицей.