Теперь она лишилась утешения в виде этой иллюзии. Для Рафаэля она не более чем товар, которым расплачиваются за услуги. И зеркало, которое она подносила к лицу, отражало лишь то, что он видел. Внезапно нахлынувшие рыдания потрясли ее тело, горло сдавило судорогой. Дреа почувствовала тошнотворные позывы, но желудок был пуст, а потому от спазмов из горла вырывался лишь воздух.
Наконец он пришел, хлопнув дверью громче обычного, словно желал подчеркнуть отсутствие у него каких бы то ни было сожалений. Он желал и в дальнейшем пользоваться услугами киллера. Это для него было важнее, чем удержать ее, и…
На этой горькой мысли Дреа вдруг запнулась. И ее на миг словно парализовало. Ей наконец все стало ясно. Она поняла, что к чему. Он и в дальнейшем желал пользоваться услугами киллера… Ему нужно убрать еще кого-то, причем позарез, так что он даже проглотил свою гордость и отдал… одолжил… дал напрокат свою любовницу другому мужчине. Хотя, может, из этого поступка следовало, что он ценит ее больше, чем можно было бы подумать вначале. И это давало ей преимущество.
Голова работала с трудом, словно мозги склеило патокой, и, прежде чем Дреа успела еще раз все обдумать, в проеме между раздвижными дверями показался Рафаэль. Он прошел на балкон и, увидев ее, остановился.
— Почему ты здесь?
Он произнес это как ни в чем не бывало, так небрежно, что в груди у нее снова заклокотал яростный, жгучий гнев. Ей пришлось вцепиться руками в складки своего халата, чтобы не расцарапать глаза Рафаэлю. Она жадно ловила ртом воздух, силясь взять себя в руки, стараясь снова обрести способность соображать. Нужно что-то сделать, что-то сказать.
Дреа подняла голову, и Рафаэль вздрогнул. Его глаза потрясенно расширились. Дреа хорошо понимала, как сейчас выглядит — заплывшие глаза, измятое лицо. Раньше она представала перед Рафаэлем только в безупречном виде, но теперь ей было на все плевать.
Ее вдруг в очередной раз озарило. Снизошедшее на нее просветление сейчас было даже более ярким, чем в первый раз, и она внезапно отчетливо поняла, что сделает и что скажет. Ее замысел был настолько грандиозным, что, помедли она еще мгновение, и могла бы струсить. Рафаэль должен заплатить, и теперь она знала, каким образом она этого добьется.
Дреа сделала глубокий вздох, сотрясаясь всем телом, но смогла взять себя в руки.
— Прости, — задыхаясь проговорила она, заливаясь слезами, снова хлынувшими из глаз от усилия, которое ей пришлось сделать над собой, чтобы попросить у мерзавца прощения. — Я не знала… я не знала, что тебе на-надоела… — Ее голос прервался, и она закрыла лицо руками. Плечи ее ходили ходуном от рыданий.