На доставку донесения о находке пилота царю ушло какое-то время. Царь немедленно приказал направить научную экспедицию для сбора данных. Лишь в конце декабря 1917 г., согласно статье, две поисковые группы в составе 150 пехотинцев, саперов и других специалистов добрались до места после месяца изнурительного пути. В конце концов, закаленные, не боявшиеся зимы русские добрались до озера и ковчега. Они пересекли «дикие и непроходимые места», бросив вызов свирепым снежным и ледяным бурям. Пришлось прокладывать тропу и вырубать ступеньки к месту нахождения объекта. Они перенесли невероятные трудности — спали на снегу, голодали и замерзали, им не хватало еды, которую доставляли с запозданием.
Но суровые невзгоды были тут же забыты, говорилось в статье, когда они, наконец, добрались до цели своего поиска. Когда перед ними предстал огромный корабль, воцарилась благоговейная тишина, и «без какой-либо команды все обнажили головы, почтительно глядя на ковчег. Каждый знал, чувствовал сердцем и душой», что действительно видит перед собой ковчег. Многие «крестились и шептали молитвы», сообщал очевидец. Все почувствовали себя как в церкви. Руки археолога дрожали, когда он сорвал крышку с фотоаппарата и сделал снимок старого судна.
Поисковая партия убедилась в том, что корабль был «огромных размеров». Измерения показали, что он имел около 500 футов в длину, около 83 футов в ширину в самом широком месте и около 50 футов в высоту. Эти измерения, переведенные в двадцатидюймовые локти, «вполне пропорционально» соответствовали размеру ковчега, описанного в Книге Бытия (6, 15).
Вся корма судна вмерзла в лед. Однако через сломанный люк в передней части судна исследователи проникли сначала в верхнее помещение — «очень узкое, с высоким потолком». «С обеих сторон располагались комнаты разного размера — маленькие и большие».
Там также было «очень большое помещение, как бы разделенное мощной изгородью из больших стволов деревьев», возможно, «стойла для огромных животных» типа слонов, гиппопотамов и т. п. Вдоль стен помещений «располагались клетки — рядами от пола до потолка, и на них виднелась ржавчина, оставшаяся от железных прутьев». Там было множество подобных помещений — несколько сотен. Невозможно было «точно сосчитать их, так как нижние помещения и даже часть верхних были заполнены твердым льдом. Посередине корабля проходил коридор». Конец этого коридора был «заполнен сломанными перегородками». «Ковчег был покрыт, — говорилось далее, — изнутри и снаружи чем-то темно-коричневым», напоминавшим «воск или лак». Дерево, из которого был сооружен ковчег, прекрасно сохранилось за исключением (1) отверстия на носу и (2) дверного проема по борту судна. Там была пористая древесина, которая легко ломалась.