— Машка, ты как?! — Никита с размаху упал перед девушкой на колени. — Жива, цела?! Что болит?
— Плечо, нога, — Маша попыталась ответить бодро, но получилось не очень (нужно было одновременно говорить и удерживать норовящее уплыть сознание). — Не болит. Пока. Аптечка спасает… Никита… надо подождать… друга.
— Кто он?
— Не знаю… Человек.
— Охренеть. С нашей Земли?
— Нет. Думаю… местный. Первобытный. Он мне очень помог. Надо… надо взять его с собой. Дождись, ладно? А я… посплю.
— Хорошо, хорошо, отдыхай. Только не здесь. Ну-ка, аккуратненько…
Он подхватил Машу на руки и понёс к машине.
Не так.
Лёгкий ветерок от притока, но Свем чует не только речную воду. Что-то ещё. Напоминает запах одежды Маши. Только сильнее и с примесью других, совсем незнакомых. Что ж, значит, такой день. Удивительных открытий и опасных встреч.
Он сбавил шаг, пригнулся, затем припал к земле и осторожно выглянул из-за дерева.
Машши нет. Но есть чёткий след — чьи-то ноги только-только примяли траву.
Свем посмотрел налево, вдоль следа.
Ох, боги и духи, это уж совсем не понятно, что такое.
Больше всего напоминает разрезанный пополам продолговатый гладкий орех дерева фреш. Орех величиной чуть ли не с общинную хижину в его деревне. Может, это и есть хижина? Откуда она тогда взялась? Раньше её здесь не было, он бы заметил. Чудеса. Но вон и дверь имеется. И дверь эта открыта. Приглашают войти? Можно остаться на месте и ждать, что будет дальше. Можно раствориться в лесу, перебраться на другой берег притока выше по течению и продолжить путь к Хрустальной горе, как прежде, в одиночестве. И можно рискнуть и выйти. Сегодня он рисковал уже дважды, и оба раза риск оправдался. Отчего бы не рискнуть и в третий? Ему почему-то кажется, что эта поблёскивающая на солнце гигантская половинка ореха дерева фреш имеет самое прямое отношение к Машше. А значит, и к нему, Свему.
Ну? Пора решать.
Свем Одиночка поднялся с земли и в полный рост шагнул на открытое пространство берега.
— Он в тридцати метрах от тебя, — сказал Влад. — Прячется за деревом. Наверное, решает, выходить или нет.
— Я бы на его месте сам крепко задумался, — ответил Никита. — Стоит эдакая здоровенная дура на берегу, и что от неё ждать, совершенно не понятно. А людей не видно. Слушай, может, мне выйти и помахать ему рукой?
— Чёрт его знает. Может совсем испугаться и уйти.
— Судя по тому, что он сам познакомился с нашей Машей и в одиночку почти голыми руками справился с двумя вооружёнными урукхаями, трусом его не назовёшь.
— Это верно. Но разумная осторожность никогда не помешает даже самому смелому человеку.