– Думаешь, они приведут тебе людей? – вздохнув, спросил воеводу капитан Сартинов.
– Нет, конечно же, не приведут. Сейчас будут прорываться или засядут до упора, – зло сплюнув, отвечал Алексей.
– Радировать потом будешь?
– Да, – негромко проговорил Сазонов. – Потом.
– А объяснительную с него чего не взял, Алексей Кузьмич? – обернулся к воеводе Фёдор.
– А что напишет-то? Только с моих слов? – отвечал Алексей.
Но стрелять в этот день ангарцам больше не пришлось. Не прошло и двадцати минут, как из крепости вышло трое казаков, которые сразу же направились к 'Тунгусу', а ещё двоих, упирающихся, волокли их недавние товарищи. После того, как эту пятёрку приняли на борт, Сазонов приказал собираться и уходить, не медля.
– Воевода! – услыхали на канонерке возглас с берега, когда уже убирали мостки.
– Алексей Кузьмич, тебя недавний толстобрюхий собеседник изволит требовать, – Сартинов с саркастической улыбкой указал на оставшегося у канонерки казака. Остальные же уже уходили к зимовью.
– Чего надо? – крикнул один из матросов.
– Возьмёшь и меня с собою, воевода?
Алексей, стоявший у борта, тут же приказал отпустить одного из брыкавшихся недавно казаков, а назвавшемуся Мишкой велел заходить.
– Пять же решил брать, – пояснил он капитану. – Ну с Богом. Островок надо покрасивше выбрать, Матвейку похоронить по-людски.
Вечером пятидесятник, обходя острожек, присел к костру, у которого собрались человек десять казачков. Те, однако, в тот же момент смолкли, хотя до этого они с пылом что-то обсуждали. Весьма обозлённый уходом верного прежде Мишки, Мартын взъярился и на остальных казаков, подозревая и тех в измене:
– Коли этот перебежник сбёг, то оно не значит, что у онгарцев служба легка!
– Мишка сказывал, что у нех никто ворогом убит не был доселе. Вишь, как воевода был зол от убивства одного токмо воина, – с расстановкой произнёс старый казак, не глядя на Мартына.
– А у нас вона, от туземцев третьего дня Вихорка сотоварищи сгинул, – зло буркнул молодой одноглазый парень с серьгой в ухе. – Стрелами утыканным только Ваньку и нашли.
– Вы что же, казачки мои родные, – ехидно начал Васильев, – желаете вслед за Мишкой уйти? Так шуруйте! Вона, поганый корабль их вниз по реке ушёл! – уже выкрикнул пятидесятник.
– Уйдём, коли нужда такая будет, – отвечал старик. – А допрежь оного не получили мы ни денежной, ни соляной и ни хлебной казны.
– Ага, а у ентих онгарцев, Мишка сказывал, рожи добрые! – заметил сидевший в отдалении бородач. – Они нужду не испытывают.
На что Мартыну оставалось лишь заскрипеть зубами. В тот же день пятидесятник Мартын отписал бумагу воеводам якутского острога Пушкину и Супоневу. Как и было ему прежде наказано на случай появления чужаков-онгарцев: