— все будут равны. Смешно, но Сергей умудрился найти самое безопасное место — хоть какое-то разнообразие после всех этих кавказских «командировок». Надо будет выбить сеанс, позвонить, успокоить… Что он испытывает сейчас — она понимала очень хорошо, помнила на собственном опыте, когда каждый наш сбитый вертолет, распиаренный по какому-нибудь НТВ, добавлял ей седых волос, тщательно маскируемых у парикмахера к его возвращению.
Алиса возилась у проектора. Тот самый рыжий хулиган постукивал молотком, подгоняя деревянную конструкцию, которая служила подставкой. Со вчерашнего дня, после Настиного выступления по всем каналам, сопровождавшегося роликами со станционных камер, он назначил себя Алисиным то ли паладином, то ли падаваном. Хотя за понедельничное хамство вроде бы и не извинялся — видимо, считал извинения потерей лица. Или, скорее, нравы в деревне были попроще. Зайцев с Максимовым поворчали, но не препятствовали, а местные пацаны пойти против авторитета не решались. Алиса, в порядке мелкой мести, гоняла рыжего в хвост и в гриву, но не отшивала.
Чертова жестянка наконец заработала, Максимов сел за подрубленный к проектору ноут. Рыжий уселся рядом, гордый соучастием.
Алена поймала Алисин взгляд, немного нервный, и успокаивающе кивнула. Алиса резко выдохнула и запрыгнула на сцену. Зал взорвался, большая часть аплодировала, кто-то орал, кто-то свистел. Барабанные перепонки чуть не лопнули. Аплодисменты и рев предназначались, конечно, не соплюшке, а ее маме, пусть даже слышать их она и не могла. Алиса что-то кричала в зал — никто не слушал. Говорить не давали. Она совсем было растерялась — но вдруг махнула рукой Максимову, показала один палец. Тот кивнул — соображал он быстро — и щелкнул «мышью».
На экране за спиной Алисы на фоне звездного неба (Крабовидная туманность?) возникла медленно поворачивающаяся в свободном полете бутылка водки. Зал ахнул. Такого не ждал никто. Алиса наконец смогла говорить.
— Здравствуйте! — Древний микрофон скрежетнул, но военрук что-то поправил в столь же древнем пульте, и скрежет пропал. — Тут на днях у меня кое с кем состоялась глубоко научная дискуссия. — Максимов с рыжим переглянулись и внезапно смутились. Глаза со всех сторон зала уставились на них. Алиса, ободренная тем, что смотрят уже не на нее, продолжила: — Мы в основном говорили о двух вещах — о космосе и о водке. Ничего смешного. — Она даже как будто обиделась хохоту в зале. — Это, между прочим, два наших национальных символа. Спутник, Гагарин и водка. Еще Большой театр, — добавила она, подумав. — И Лев Толстой. Но про них в другой раз.