— Предъявите документы, — сказал один из них.
— Он со мной.
Слова эти вырвались у меня будто сами собой, хоть я и сознавал, что это может сулить новый скандал. Полицейский перевел взгляд на меня:
— Я не к вам обращаюсь. Но раз уж вы вмешались и пришли сюда с этой группой, то, надеюсь, сумеете удостоверить свою личность. И объяснить, на каком основании покупаете водку людям, которые вдвое моложе вас.
Я бы мог сослаться на то, что нигде не сказано о необходимости повсюду носить с собой документы. Но подумал, а есть ли у Михаила, рядом с которым уже стоял второй полицейский, вид на жительство? Что вообще я знаю о нем, помимо историй про «голос» и эпилепсию? И что будет, если напряженная ситуация спровоцирует очередной припадок?
Я достал из кармана автомобильные права.
— Так вы...
— Он самый.
— Я вас узнал. Читал одну из ваших книг. Но это еще не повод нарушать закон.
Услыхав, что передо мной — мой читатель, я растерялся вконец. Вот он стоит — молодой, бритоголовый парень в униформе — пусть и совсем другой, нежели та, которую носят мои спутники, чтобы узнавать своих. Может быть, и он когда-то мечтал обрести свободу быть не таким, как все, поступать не так, как все, бросать вызов властям — но тонко, почти незаметно, не давая формального повода загрести себя в каталажку. Однако, должно быть, отец не оставил ему выбора, должно быть, есть семья, которую надо поддерживать, или по крайней мере — боязнь шагнуть за грань хорошо знакомого мира.
— Я не нарушал закон, — ответил я как можно более миролюбиво. — Ни я, и ни кто другой. Ну, разве что кассиру или вот этой даме, покупавшей сигареты, захотелось пожаловаться на что-нибудь.
Но когда я обернулся, дамы, говорившей о богеме, дамы, предрекавшей трагедию, которая должна вот-вот случиться, дамы, без сомнения добропорядочной, уже не было. Можно не сомневаться, что завтра она расскажет соседкам о том, как благодаря ей была пресечена попытка ограбления.
— У меня претензий нет, — заявил кассир, угодив в ловушку современного мира, где можно вопить и горланить, но при этом не нарушать закон.
— Это ваша водка?
Я кивнул. Полицейские видели, что мои спутники пьяны, но не желали раздувать дело в ситуации, ни для кого не представлявшей угрозы.
— Мир без дураков станет хаосом! — раздался голос юнца в коже. — Вместо безработных появится избыток рабочих мест, а работать будет некому!
— Ну, хватит!
Это прозвучало у меня с неожиданной властностью и решительностью.
— Помолчите, вы все!
И, к моему удивлению, воцарилась тишина. Внутренне кипя от негодования, я продолжал разговаривать с полицейскими так, словно не было никого на свете спокойней меня.