И пусть уже схлынуло первоначальное упоение, и накал уже не тот, однако извольте сохранять прежнюю дистанцию, прежнюю прочность отношений, прежнюю, я бы сказал, функциональность. Вы служите тому, чтобы поезд под названием «Сохранение вида» двигался в будущее, и дети ваши будут счастливы в том лишь случае, если вы всегда будете в 143,5 см дистанции друг от друга — не ближе, не дальше. Если вас не устраивает неизменность, вспомните о детях, которых вы привели в этот мир.
Подумайте о своих соседях. Покажите, что счастливы, что по воскресеньям едите шурраско [4], что смотрите телевизор, что не чураетесь членов своей общины. Думайте про общество — появляйтесь там с таким видом, чтобы все подумали, что у вас с женой не бывает ссор. Не смотрите по сторонам, кто-нибудь может перехватить ваш взгляд, а это — искушение, а оно может означать развод, нервный срыв, депрессию.
Улыбайтесь, когда вас фотографируют. А фотографии развесьте у себя в гостиной — пусть все видят. Следите за весом, занимайтесь спортом — прежде всего занимайтесь спортом, он поможет вам сохраниться в замороженном виде. Когда и это перестанет действовать, решитесь на пластическую операцию. Только никогда не забывайте — в некий час эти правила были установлены, и их должно соблюдать. Кем установлены? Да не важно, никогда не задавайте подобных вопросов, правила будут действовать во веки веков, даже если вы с ними не согласны.
Сажусь на место. Кое-кто восторженно аплодирует, кое-кто остается безразличен, а я не знаю, не слишком ли далеко зашел. В устремленном на меня взгляде Мари восхищение перемешано с удивлением.
Девушка на сцене встряхивает поднос.
Говорю Мари, что выйду покурить, а она пусть посидит.
— Сейчас будет танец в честь любви — «Госпожи».
— Ты можешь курить здесь.
— Мне надо побыть одному.
***
Хоть и начало весны, а холодно. Но меня потянуло на чистый воздух. Зачем я рассказал эту историю? Ведь наши отношения с Эстер были совсем не похожи на рельсы — неизменно идущие параллельно друг другу, не сближающиеся и не удаляющиеся друг от друга. У нас были взлеты и падения, то один, то другой грозил уйти навсегда — и все-таки мы оставались вместе.
А два года назад — перестали.
Или же мы оставались вместе до той минуты, когда Эстер пожелала узнать, почему она несчастлива.
Ох, не надо задавать себе этот вопрос — он несет в себе губительный вирус, способный все уничтожить. Спросишь об этом — непременно заинтересуешься тем, а что же дарует нам счастье. Если то, что делает нас счастливыми, отличается от того, чем мы живем, придется либо круто менять жизнь, либо стать еще более несчастными.