– Савве.
– Ты знаешь, как его найти? – тут же оживилась я.
Она опять замолчала, нахмурив лоб, выпила еще водки для ускорения мыслительного процесса, а потом велела мне искать Савву, предложить ему бумаги, а прибыль мы разделим поровну. Я расхохоталась, не в силах сдержать смех.
– Так ты же дедова родственница, – заметила Валентина. – Где Маринкины вещи? У деда, где же им еще быть, – ответила она сама. – Вот и поищешь там телефончик.
Теперь уже я глубоко задумалась. А где в самом деле Маринкины вещи? Если я правильно поняла Артема Александровича, то Маринка вещи собрала и часть их вывезла. К матери? Нет, тут ничего приличного нет. Значит, куда-то еще. Или не вывезла? Или она сегодня должна была их собрать? Но ведь у свекра дома не стояло никаких собранных сумок или чемоданов. Ладно, с квартирой Артема Александровича я как-нибудь разберусь, но сейчас требовалось решить вопрос с Валентиной.
– Вы считаете, что они у моего свекра? Ошибаетесь. Они в ментовке, – взяла я ее на пушку. – И когда их отдадут, неизвестно. И вы уверены, что милиция не найдет Савву раньше, чем его найдете вы или тем более я? У них для этого больше возможностей и времени. Вы так не думаете? И что я ему скажу? Да и потом, как-то не хочется отправиться в морг вслед за вашей Мариной. Жизнь у меня одна и еще мне не надоела. А вам? – снова перешла я на «вы».
Валентина нахмурилась, выпила остатки водки и шатающейся походкой направилась к ширме, не оглядываясь на меня.
Ширма стояла прямо напротив топчана, на котором мы сидели с разных сторон. Казалось, что преодолеть расстояние до нее – пустяк, но это для нормального человека, а не для пьяной Валентины, на которую наконец подействовал весь выпитый сегодня алкоголь. Она не дошла до ширмы, с грохотом рухнула на пол и захрапела.
Я вначале не поверила в свою удачу, я вообще не могла поверить, что можно вот так свалиться и заснуть. Оказалось – можно.
Пес тихо тявкнул.
– Тсс! – приложила я палец к губам, встала и тихонечно подошла к ширме, отодвинула ее в сторону. За ней валялась куча каких-то старых грязных тряпок. Бумаг видно не было. Неужели мне разбирать этот хлам? Или Валентина вешала мне лапшу на уши в надежде вытянуть из меня хоть какие-то деньги, как тянула их из дочери. Но раз дочери больше нет, а средств к существованию, как я понимаю, тоже, то нужно использовать все возможности, подворачивающиеся под руку.
Мне помог родной пес. Он потянул на себя одну из тряпок – и тут же моему взору представился угол листа, заполненного мелким шрифтом. Больше ждать было нечего. Я принялась разбирать кучу.