Но согласится ли Норка, директриса нашего оздоровительного центра, подпустить меня к административной работе? Помощница ей точно нужна. Я же вижу. Надо подумать, под каким соусом ей подать мое желание поучаствовать в административной работе. Если бы был жив Ашот, ее муж и бывший директор центра…
Возвращаясь домой, я вспоминала, как начиналась моя карьера… И как была права мама, которой Родионов не нравился с самого начала. Он не понравился ей еще студентом-фарцовщиком, а когда зять стал газовым королем, теща перестала с ним общаться. Другие тещи поступают наоборот.
Но мама все сделала правильно. Когда мы собрались пожениться, она первым делом отправилась к юристу, чтобы выяснить, как Родионова устроить на работу, не прописывая в нашей квартире. Во время учебы он был прописан в общежитии, потом, по-моему, дал взятку коменданту, чтобы эта прописка у него осталась. Мама наотрез отказалась прописывать зятя в нашу однокомнатную квартиру, и ее сохранила, и Родионов не получил на нее никаких прав. Зятю мама объяснила, что ее отказ должен служить для него стимулом для зарабатывания денег на отдельное жилье.
Вообще мама приложила массу усилий, чтобы мы не поженились. Но свадьба с Родионовым была моим протестом против ее вечного давления. Она всегда навязывала мне свою волю, диктовала, что делать. Но в тот раз – единственный – не смогла. Я слишком любила Родионова, чтобы от него отказаться. Мама поняла, что, если мне придется делать выбор, я выберу Родионова.
После нашего бракосочетания мама настаивала на вложении денег в недвижимость, постоянно капала на мозги зятю – и на мое имя оказалась записана первая квартира, в которую мы переехали с мужем и старшей дочерью, чтобы жить отдельно от мамы.
Когда Родионов заработал на отдельное жилье (ту самую трехкомнатную квартиру, в которой я с двумя дочерьми проживаю сейчас – спасибо маме!), мама объяснила зятю, что квартиру нужно оформить на меня и дочь (тогда была еще только одна дочь) – на тот случай, если его посадят. Родионов рвал и метал от ярости, но мама спокойно продолжала объяснения. Поскольку мой бывший со студенческих лет занимался противозаконной деятельностью, а от подельников много слышал о конфискации, он в конце концов был вынужден признать, что мама права.
Следующую квартиру, в элитном доме на Петроградской стороне, он, правда, оформил уже на себя, но в ней мы потом зарегистрировали вторую дочь. Сейчас старшей двадцать, младшей десять. Обе живут со мной. Папе после развода они оказались не нужны. У папы появились бывшая модель и рожденный ею сын. Где зарегистрированы – не знаю. Может, знает мама, но не говорит мне.