Дорн положил ему руку на плечо.
Видимо, страшных усилий стоило доктору поднять голову и раскрыть отяжелевшие веки. Он расклеил побелевшие губы и выдавил беззвучно:
— Дорн… В кабинете… левый ящик стола… наверху… чёрный пузырёк без сигнатурки… Одна капля на стакан виноградного сока.
Он жадно приник губами к стакану и, выпив всё, до последней капли, снова уронил голову на грудь.
Не прошло и трёх минут, как он без всякого усилия выпрямился в кресле и подвинулся к столу.
Только смертельная бледность свидетельствовала о пережитом волнении. Мало-помалу и она уступила место нормальной белизне кожи.
— Дорн! — сказал доктор, поднимая на него глаза, сиявшие обычным мягким, теперь немного усталым блеском. — Ни слова Джемме… Ко мне приходил брамин — смотритель башни, в которой сжигают трупы… насчёт сжигания чумных.
— Ради Бога, Александр Николаевич… — начал взволнованный студент.
— Ни слова Джемме! — повторил доктор. — Объясню вам потом… Вот вы, европейцы, упрекаете индусское посвящение, что оно окружает свои знания тайной и испытаниями… Вот человек, выдержавший все испытания и это не мешает ему…
— Джемме грозит опасность? — взволнованно перебил Дорн.
— Серьёзная! — дрогнувшим голосом ответил доктор. — И хуже всего то, что Джемма, несмотря на свою женскую слабость, несмотря на чисто детскую трусость, проявляемую ею в иных случаях, никогда не захочет бежать от этой опасности… Даже тогда, когда узнает, что ей грозит… Джемма никогда не забудет, что в чаще джунглей, в грязных пещерах, в заброшенных ямах, всеми презираемые и гонимые, ютятся здесь её братья и сестры… Быть может родные… в буквальном смысле этого слова!
— Александр Николаевич! Ради Бога… Что говорил… чего требовал от вас этот высохший дьявол?
Доктор долго, пристально глядел Дорну в лицо.
— Смерти Джеммы! — негромко и коротко ответил он.
Дорн даже не побледнел, а сделался словно свинцовым. Он закатил под веки зрачки, впился в плечо доктора и, трясясь страшной дрожью всем телом, прошептал:
— В-вы… вы… как же вы… мне…
— Придите в себя! — строгим шёпотом прикрикнул на него доктор. — Ну, что я вам?
— Как же вы мне не сказали… когда он тут… сидел?
— Зачем?
— Да, Господи… да я бы его…
— Вы? Его? — горько усмехнулся доктор. — Да знаете ли вы, бедняга, что стоило ему захотеть да повернуть к вам голову, и вы… Но… т-с-с! Джемме надоело нас ждать.