— Бородой отвечаю! — с чувством ответил правоверный магометанин.
— В таком случае п-шёл!.. Завтра явишься к моему секретарю, получишь что следует… Да не забудь распространиться, что твой сын служил в моём взводе… Понял? Ну, марш!
— Так точно! Покорнейше благодарю! Да прольёт на ваш дом Аллах…
— П-ш-шёл! — прошипел Саммерс, заметивший, что к ангарам направляется группа офицеров и дам, и так хлопнул себя по ноге стэком, что кость заныла, несмотря на толстые кожаные гетры.
Беляев почти не отдыхал после того, как «уступами», планирующим спуском очутился снова на аэродроме.
Ему всего нескольких десятков метров не хватило для установления нового рекорда высоты, но бензин был на исходе. К тому же обязательная для зачёта приза величина была давным-давно им побита и оставаться дальше на такой высоте не имело никакого смысла.
Из его конкурентов только американец Файф на гоночном «Ньюпоре» да француз-толстяк Бонно трещали своими моторами метрах в трёхстах под ним, остальные «пресмыкались» над самой землёй на потеху бесплатных зрителей, унизывающих заборы и откосы канав, окружающих аэродром.
У некоторых закапризничал мотор; они предпочли не подниматься совсем и теперь у ангаров «на привязи» немилосердно трещали, ловя перебои.
Тысячеголосный рёв, встретивший Беляева на аэродроме, сразу дал понять ему, что его полёт понят и оценён по достоинству.
Он взглянул на браслетик часов. До выстрела оставалось два с четвертью. Отдыхать некогда, тем более что на стартовой дорожке один за другим выстроилось целых шесть аппаратов и неуклюжий «Вуазен», тяжело, по-утиному подпрыгивая, уже начал разбег.
Остаться с носом из-за пропуска нескольких минут Беляеву не улыбалось.
Разминая затёкшие ноги, он побрёл к ангарам мимо трибун, пестревших белыми шлемами, дамскими шляпками и провожавших его на всем пути радостным рёвом.
Он рассеянно блуждал глазами по ложам. А! Вот!..
Забыв все требования общества и возбуждая в соседях негодующее: «Schoking!», Дина, высунувшись по пояс через барьер, отчаянно махала ему платком и биноклем.
Дорн, длинный и сгорбленный в своём костюме, висевшем на нём, как на гвозде, с комически-серьёзным видом сосредоточенно аплодировал. Рядом весело блестела зубами хорошенькая Джемма.
Беляев помахал им в ответ снятыми «консервами» и направился к старту, в самый хвост взлетавших по очереди аппаратов, где сапёры поворачивали уже его «Блерио».
Чуть-чуть освежённый прогулкой, он влез в свой люк, устроился в кресле и, положив привычным движением ноги на педаль, оглянулся назад.
Ему сразу бросилась в глаза цыганская чёрная рожа сипая-полицейского в белой чалме, стоявшего недалеко от аппарата, странно вращавшего блестящими белками и строившего, очевидно, кому-то гримасу.