Что предпринять? Если направиться сразу домой, на квартиру, забрать вещи и махнуть куда-нибудь к товарищу или за город? Всё равно разыщут. Ещё хуже: новая улика — внезапный отъезд… Ждать завтрашнего дня? Ночью обязательно сцапают — и тогда уж не вывернешься. Разве так поступить: провести где-нибудь ночь, а утром послать товарища навести справки на квартире? Но кого отправить? Не всякий согласится на такой риск. Попросить Коротнева. Он, наверное, сейчас в библиотеке за своей работой. Он инженер, солидный человек, вне подозрений… Он согласится. А ночевать? Ну, до вечера ещё хватит времени обдумать.
Беляев вышел у Александровского сада и смешался с толпою на солнечной стороне Невского. Ему хотелось пройтись пешком, привести в порядок взбудораженные нервы.
«Коротнев, пожалуй, сейчас обедает», — пришло ему в голову.
Спустившись возле Пассажа в подвальчик-кофейную, он занял один из задних столиков и, заказав кулебяку и чай, спрятал лицо за большим газетным листом.
Сердце у него было до сих пор, что называется, не на месте, и он с тревогой прислушивался к разговору соседей.
Рядом два каких-то восточного типа господина в особенно модных широких и пёстрых, с массою карманов пальто, сидевших на них горбом, оживлённо толковали, пересыпая разговор биржевыми терминами и часто поминая фамилию только что вылетевшего в трубу банкира. Другой столик занимали женщины с подведёнными глазами, в огромных шляпках. У притолоки лакеи, засучив грязные фартуки, считались, гремели медяками и шёпотом переругивались.
Прозвенел шпорами по асфальтовому полу юнкер. Потом с улицы в распахнувшуюся дверь повалила целая вереница студенческих шинелей с разноцветными околышами, значками и кантами. Беляев слышал, как они гремели стульями, рассаживаясь за соседними столиками, заказывали лакеям, и до ушей его долетел отрывок разговора, очевидно начатого ещё на улице:
— Если бы не тот блондин электротехник, Андрееву обязательно задержали бы…
— Его арестовали?
— Должно быть. Я его не видел. Товарищ Архипов! Ты кофе или чай?
«Успело уже разойтись!» — мелькнуло у Беляева в голове. Он встал, расплатился, стараясь держаться спиною к студентам, и поспешно оставил кондитерскую.
За четыре года жизни в столице Беляев почти весь досуг привык отдавать занятиям в публичной библиотеке.
Ещё на гимназической скамье, заинтересовавшись открытием Герца в области электричества, он хватал, где и что только мог достать, материалы по интересующему его вопросу. Будучи студентом, мог уже внести в свою работу кое-какую систему и теперь мечтал, как только развяжется с проектами, предпринять самостоятельное исследование одного из способов беспроводной передачи электрической энергии. Тотчас же после экзаменов он собирался ехать за границу с рекомендательными письмами одного из профессоров. Случай неожиданно разрушал его планы. Беляев любил уютную тишину Публичной библиотеки, её огромную залу с гигантами окнами, её длинные столы, за одним из которых у него постоянное «насиженное» место, эти сотни склонённых над книгами голов и вдумчивых глаз. Легче работалось и легче дышалось в этой привычной обстановке. И теперь, едва он успел протиснуться в огромную тяжёлую дверь вестибюля, как на душе у него стало спокойней. Он почувствовал себя дома.