— Ну, в чём дело? — обратился он к товарищу. — Принёс что-нибудь?
— Ничего не принёс. Дело, брат, вот в чём. — И Беляев передал, что с ним сегодня случилось.
— Ол-райт! Недурно завинчено. Жаль, нельзя поместить. Строк бы этак на двести. Да, жаль! Что ж ты теперь думаешь предпринять?
Беляев объяснил в общих чертах положение.
— Угу!.. Аванс? Ну, на этот счёт, брат, у нас слабо.
— Ты уж постарайся, Петя!
— Ну, я, брат, в этом предприятии нуль. Разве в русских газетах ценят настоящего хроникёра?.. Попробую, впрочем. Ты, однако, мне расскажи подробнее всю обстановку. Как и что там происходило, на набережной?.. Может быть, удастся всё-таки тиснуть сегодня строк шестьдесят «со слов очевидца».
Беляеву сызнова пришлось излагать свои приключения.
— Кстати, скажи, пожалуйста, Петя, — вспомнил он. — Не знаешь ли ты, что из себя представляет доктор Чёрный?
— Доктор Чёрный? Не знаю. Впрочем, что я? Разве есть что-нибудь, чего я не знаю?.. Сейчас наведём справки. Чёрный, Чёрный… — повторял Серебряков, роясь в бесчисленных карманах своего костюма. — Чёрный?.. Кажется, припоминаю. Не у него ли с профессором Загоскиным столкновение вышло на заседании физико-химического общества? Буква «Ч»… Сейчас увидим.
Серебряков вытащил наконец захватанную, засаленную записную книгу с алфавитом и зашелестел листами.
— Есть! — радостно заявил он. — Ещё бы у меня не было! Чёрный, А. Н., доктор медицины. Приват-доцент, физико-математический факультет, отделение естественных наук, по кафедре физиологии, параллельный курс. Гороховая, 49. Ну да, этот самый. Вот примечание: «столкн. на засед. физ. — хим. о-ва с Загоскиным из-за строения материи». Как сейчас помню. Загоскин его почти открыто шарлатаном назвал…
— Ну, а тот что?..
— Корректный малый! Помолчал и учтиво ответил: лучшим, дескать, подтверждением его теории служит полнейшая неспособность одряхлевших умов усваивать свежие представления… Что тут у них поднялось тогда!..
— Да в чём было дело?
— А чёрт их знает! Много я понимаю в их материи? Электроны, ионы какие-то… Помню только, как Загоскин кричал: «Не вам подписывать смертный приговор теории, выработанной тысячелетиями!»… Молодёжь, однако, насколько мне помнится, была на стороне Чёрного. А он, собственно, почему тебя интересует?
— Так. Пришлось случайно встретиться.
— Занятный субъект! Я его даже интервьюировать было собрался… Да что я болтаю. Надо тебе аванс устраивать…
И хроникёр скрылся в соседнюю дверь. Спустя минут пять он снова показался и исчез в другую дверь.
Прошло добрых полчаса, пока он появился снова, с торжеством растопырив четыре пальца с обгрызанными ногтями: