Слишком уж это очевидно.
Летний роман, каким бы ярким он ни был, оставался летним романом. Я мог любить Люси и, вероятно, любил, но юношеской любви не пережить крови и убийств. Мы идем по жизни, открывая двери. Эту я закрыл. Люси ушла. Мне потребовалось время, чтобы сжиться с этим. Но я это сделал, и чертова дверь оставалась закрытой.
Теперь мне предстояло ее открыть вновь.
Мьюз хотела заглянуть в прошлое Люси. Мне следовало согласиться. Но я позволил эмоциям взять верх. Наверное, не следовало спешить. Имя на листке бумаги ударило меня как обухом. Мне следовало потянуть время, прийти в себя после удара и только потом принять решение. Я поступил иначе.
Может, не стоило и звонить.
«Нет, — сказал я себе. — Нечего тянуть резину».
Я снял трубку, набрал домашний номер Люси. После четвертого звонка трубку сняли.
— Меня нет дома, — услышал я женский голос. — Пожалуйста, оставьте сообщение после звукового сигнала.
Звуковой сигнал раздался слишком уж быстро. Я не успел подготовиться. Положил трубку.
Поступил как юнец.
Голова шла кругом. Двадцать лет. Прошло двадцать лет. Люси теперь тридцать семь. Я задался вопросом, осталась ли она такой же красоткой. Подумал, что зрелость не могла ей повредить. Некоторые женщины, и Люси, пожалуй, относилась к их числу, с годами только расцветали.
«Давай, Коуп, действуй».
Я попытался. Но услышать голос, который звучал так же, как и прежде… все равно что оказаться рядом с соседом по студенческому общежитию. Через десять секунд годы уходят, и кажется, что ты в той самой комнате и ничего не изменилось. Такая вот со мной случилась история. Мне вновь стало восемнадцать.
Я несколько раз глубоко вдохнул. И тут в дверь постучали.
— Заходите.
На пороге появилась Мьюз:
— Еще не звонил ей?
— Позвонил по домашнему номеру. Автоответчик.
— Сейчас ты ее скорее всего не найдешь. Она на занятиях.
— И откуда ты это знаешь?
— Я главный следователь. И не обязана слушать все, что ты говоришь.
Она села, положила ноги в удобных туфлях на стол. Всматривалась в мое лицо и молчала. Я тоже не нарушал тишины. Наконец она не выдержала:
— Хочешь, чтобы я ушла?
— Сначала расскажи, что выяснила.
Мьюз приложила все силы, чтобы скрыть улыбку.
— Она уже семнадцать лет как поменяла фамилию. Стала Люси Голд.
Я кивнул:
— Наверное, сразу после внесудебного соглашения.
— Какого внесудебного соглашения? Ах да, подожди, вы подали иски к владельцу лагеря, так?
— Семьи жертв.
— А принадлежал лагерь отцу Люси.
— Правильно.
— Неприятное дело?
— Не знаю. Я в этом не участвовал.
— Но вы выиграли?
— Конечно. В этом летнем лагере охраны практически не было. — Я поморщился, произнося это. — Семьи получили самый крупный актив Силверстайна.