— Так как ты? — спросила она.
— Как никогда, хорошо, Люси.
А потом он заплакал. Люси села рядом, взяла его за руку. Он плакат, смеялся, снова плакал. Повторял и повторял, что очень ее любит.
— Для меня ты мир, Люси. Я вижу тебя… я вижу, что все так и должно быть. Ты понимаешь, о чем я?
— Я тоже тебя люблю, Айра.
— Видишь? Об этом я и толкую. Я самый богатый человек в мире.
И он снова заплакал.
Она не могла задерживаться надолго. Спешила вернуться в кампус, выяснить, что удалось узнать Лонни. Голова Айры лежала у нее на плече. Его перхоть и запах старости начали раздражать. Когда вошла медсестра, Люси воспользовалась возможностью, чтобы ретироваться. За это она ненавидела себя.
— Я приеду на следующей неделе, идет?
Айра кивнул. Когда она уходила, он уже улыбался.
В коридоре ждала медсестра. Люси забыла ее имя.
— Как он? — спросила Люси.
Вопрос был риторический. Состояние пациентов здесь менялось только в худшую сторону, и родственники обычно не хотели об этом слышать. Вот медсестра и отвечала: «Все у него хорошо».
Но на этот раз Люси услышала другое:
— В последнее время ваш отец стал очень возбужденным.
— В каком смысле?
— Вообще-то Айра — милейший человек на свете. Но его перемены настроения…
— У него всегда часто менялось настроение.
— Не так, как теперь.
— Он становится злобным?
— Нет, дело не в этом…
— Тогда в чем?
Она пожала плечами:
— Он стал много говорить о прошлом.
— Отец всегда говорит о шестидесятых.
— Нет, о более близком прошлом.
— То есть?
— Он говорит о летнем лагере.
Люси почувствовала, как у нее защемило в груди.
— И что он говорит?
— Повторяет, что ему принадлежал летний лагерь. А потом что-то кричит о крови, лесах, темноте. И плачет. Просто мурашки бегут по коже. До прошлой недели он ни слова не произносил о лагере. Тем более о том, что лагерь этот принадлежал ему. Конечно, с головой у Айры плохо. Может, он все это просто выдумал?
На вопрос медсестры Люси не ответила. Из глубины коридора послышался голос:
— Ребекка?
— Я должна бежать, — сказала медсестра, которую, как Люси вспомнила, звали Ребекка.
Оставшись в коридоре одна, Люси снова заглянула в комнату Айры. Отец сидел спиной к ней, уставившись в стену. Она задалась вопросом: что происходит в его голове? Чего он ей не говорил?
Что знал о той ночи?
Наконец Люси направилась к выходу. На регистрационной стойке ее попросили расписаться в журналах. У каждого пациента была в нем своя страница. Регистратор открыл страницу Айры, и Люси уже собралась не глядя поставить закорючку, как сделала по приходе в дом престарелых. Но не поставила.