Получалось, что я не мог сразу поехать к Райе Сингх. Возникло более неотложное дело. Я вновь посмотрел на картотечную карточку. «Первый скелет». Намек: будут и другие.
Но давайте начнем с этого — моего отца.
Только один человек мог помочь мне, когда дело касалось моего отца. Я достал мобильник и нажал на кнопку с цифрой «6». По этому номеру я звонил редко, но он оставался в режиме быстрого набора. И я полагал, что останется навсегда.
Мне ответили после первого гудка — прозвучал низкий рычащий голос.
— Пол? — Даже это одно слово звучало с акцентом.
— Привет, дядя Сош.
Конечно, он был мне не дядя, а просто близкий друг нашей семьи еще со времен жизни в Советском Союзе. Я не виделся с ним три последних месяца, со дня похорон отца, но, едва услышал его голос, перед мысленным взором тут же возник этот огромный, медведеподобный мужчина. Отец говорил, что в свое время дядя Сош был самым влиятельным человеком в Пулкове, пригороде Ленинграда, где они оба выросли.
— Давно ты не давал о себе знать.
— Знаю. И сожалею об этом.
— Аг-гр… — Вроде бы мои извинения вызвали у него неудовольствие. — Но я рассчитывал, что ты позвонишь сегодня.
Меня это удивило.
— Почему?
— Потому что, мой юный племянник, нам нужно поговорить.
— О чем?
— О том, почему я никогда не говорю о важных делах по телефону.
Бизнес Соша если и не был криминальным, то балансировал на грани.
— Я у себя, в городе. — Сош говорил о дорогущем пентхаусе на Тридцать шестой улице Манхэттена. — Когда ты сможешь приехать?
— Через полчаса, если не будет пробок.
— Прекрасно, тогда и увидимся.
— Дядя Сош?
Он ждал. Я смотрел на фотографию отца, которая лежала на переднем пассажирском сиденье.
— Можешь хотя бы намекнуть, о чем речь?
— О твоем прошлом, Павел. — Он назвал меня русским именем. — Насчет того, что должно остаться у тебя в прошлом.
— И что все это значит?
— Об этом мы и поговорим. — И он положил трубку.
С пробками мне повезло, так что я добрался до дяди Соша за двадцать пять минут. Дверь охранял швейцар в нелепой, с золотыми галунами ливрее. И нарядом своим он напомнил мне, с учетом того, что здесь жил Сош, Брежнева, стоящего на трибуне Мавзолея в день майского парада. Швейцар знал меня в лицо, и его предупредили о моем приезде. Иначе он не открыл бы дверь и в дом я бы не попал.