– Ты так необычно сложена. – Он обошел вокруг девушки с бокалом вина, точно обнес изумрудным факелом. – Позволь мне сделать несколько набросков, – пробормотал он, опустив глаза.
– Ну, если надо…
Повернувшись спиной, Лилит спокойно и несколько лениво сняла то немногое, что на ней было, и Эфир обомлел от ее полудетской трогательной наготы и от изумительной гладкости кожи. На ней не было ни волоска, ни пятнышка, ни самого малого изъяна, кроме бледного рисунка татуировки, оттеняющего изысканный оттенок ее тела – цвет зеленых испанских маслин, изредка еще встречающийся на старинных полотнах.
Эфир подхватил картон и, затаив дыхание, наметил на девственной белизне изящный поворот маленькой змеиной головки, летучий силуэт плеч и бедер, маленькие, едва развитые груди и неглубокую дышащую впадинку, продольно разделяющую ее тело… О боги! Эфир даже протер глаза и посмотрел со стороны, точно под другим углом зрения могло проявиться то, чего у Лилит не было и в помине: у нее не было пупка!
Эфир отбросил картон и грифель и рванул ворот рубахи, так что на пол, как переспелые семечки, посыпались пуговицы.
– Адам вкусил от древа познания, и добро смешалось со злом, – пряча усмешку, прошептала Лилит, опускаясь на алый бархат покрывала для натюрмортов и увлекая за собой потрясенного художника.
– Будь благословенна наша встреча! Будь благословенна… – Он гладил ладонями ее колючий и нежный затылок, ощущая свою внезапную наготу, словно эта странная девушка одним своим взглядом испепелила на нем одежду. – Ты пришла, ты настигла, ты озарила мою одинокую ночь! Ты сожгла, испепелила, разбила вдребезги то, что должно было умереть! – шептал Эфир, все глубже погружаясь в теплую обволакивающую тьму, в ее трепещущую сердцевину; еще миг – и самая темная, самая ослепительная тайна Вселенной раскроется перед ним, выталкивая волны излучений, рассыпая искры жизни, как взрыв сверхновой звезды. И он, позабыв свое имя, сбросив земное тело, снова летел в сонме бесплотных духов, рассекая миры, сквозь кольца воплощений к блистательному финалу!
– Нет-нет, – прошептала Лилит и резко высвободилась из его объятий. – Давай по-другому!
Эфир попробовал избежать неминуемой, как ему казалось, катастрофы и не сумел.
– Лилит совокупилась с Адамом, когда он еще не получил душу живую. И слюна Змея разлилась по миру, и он начал грешить, испуская свое семя впустую, – задыхаясь, шептала Лилит свой злой заговор-потвор.
Эфир не сразу почувствовал, что плачет, плачет давно, горько и безутешно. Его робкая и страстная влюбленность обернулась странным диким поступком, которого не совершают даже животные.