Она взглянула назад, ощущая трепыхание нервных крылышек у себя в животе.
— Я с трудом могу представить, что я единственная женщина, с которой ты хотел спать.
— Нет. На самом деле первой была Джоли Риденбекер. Нам было по тринадцать. И это конкретное желание никогда не было осуществлено.
— Теперь ты пытаешься обернуть все это в шутку.
— Нет. На самом деле нет. — Он сделал шаг в ее сторону. Его голос потеплел. — Я хотел Джоли, насколько я понимал значение этого слова в свои тринадцать лет. Это было волнующе, даже болезненно, и своего рода мило. Постепенно я узнал, что значит желать по-настоящему. Я желал других женщин. Одну даже любил, поэтому я знаю разницу между тем, чтобы желать женщину и желать тебя. Если бы это был просто секс, это не вышибало бы меня из колеи.
— Трудно представить, что что-то может выбить тебя из колеи. — Она хмуро взглянула на него. — И совсем не похоже, что ты сейчас в таком состоянии.
— Обычно, чем сильнее я раздосадован, тем рассудительнее становлюсь. Это проклятие. — Он подобрал мяч Мо у своих ног и бросил его сильным движением руки. — И если ты думаешь, что это здорово, смотреть с обеих сторон, видеть справедливость обоих точек зрения, позволь сказать, это просто боль в заднице.
— Кто она была?
Он пожал плечами, поднял мяч, который Мо притащил обратно, и снова бросил.
— Это не важно.
— Нет, это важно. Все еще важно.
— Из этого просто ничего не вышло.
— Отлично. Мне пора возвращаться. — Она опустилась на одеяло и стала убирать остатки их импровизированного пикника.
— Я восхищаюсь этим искусством, никто не владеет им лучше женщин. Это завуалированное «да пошел ты», — разъяснил он, еще раз подбросив мяч Мо в воздух. — Она оставила меня. Или я не пошел за ней. Зависит от точки зрения. Мы были вместе почти год. Она была репортером на местном канале, поднялась до ведущей воскресной передачи, а потом и ежевечерней. Нам было хорошо вместе, все эти споры о значимости местных новостей. Что на самом деле гораздо сексуальнее, чем кажется на первый взгляд. В общем, мы собирались пожениться, перебраться в Нью-Йорк. Не сразу, что касается переезда. Потом она получила выгодное предложение. Она уехала. Я остался.
— Почему ты остался?
— Потому что я Джордж чертов Бэйли. — Он вновь запустил мяч со скоростью реактивного снаряда.
— Не понимаю.
— Джордж Бэйли, отказавшийся от своей мечты о путешествиях и приключениях чтобы остаться в своем родном городе и выполнить свой долг. «Вестник» стал моим долгом. Мой отчим, отец Даны, заболел. Моя мать переложила на меня часть обязанностей главного редактора. Я предполагал, что это временно, пока Джо вновь не встанет на ноги. Но доктора настаивали на переезде подальше от холодных зим, и мама последовала советам. Они хотели насладиться заслуженным отдыхом. Она заявила, что если я не возьму на себя управление газетой, она ее закроет. А моя мать никогда не бросает слов на ветер.