— Это не друзья, это приятели.
— Не придирайтесь к каждому слову, — сказала она. -
Занимаетесь ли вы этим с приятельницами?
— Вы думаете, что можно захотеть делать это с подобными девицами?
— Я думаю…, — прошептала она. — Бывают моменты, когда можно много разного делать со многими людьми.
Я посчитал, что надо воспользоваться этой фразой, чтобы чутьчуть крепче обнять ее. В то же время я пытался погладить ее грудь. Но взялся за это слишком рано. Она мягко, но уверенно отодвинулась.
— В тот день, знаете ли, я выпила, — сказала она.
— Не думаю, — ответил я.
— О!.. Вы полагаете, что трезвая я позволила бы делать с собой такое?
— Конечно.
Она опять опустила голову, потом подняла ее и сказала:
— Не думаете же вы, что я пошла бы танцевать с кем попало?
— Я и есть кто попало.
— Вы прекрасно знаете, что нет.
Мне нечасто приходилось вести такие изнурительные беседы. Эта девица выскальзывала из рук, как угорь. То казалось, что она рванулась вперед, то вдруг она становилась на дыбы при легчайшем контакте. И все-таки я продолжал разговор.
— Что же отличает меня от других?
— Не знаю, вы хорошо смотритесь, но есть что-то другое. Например, голос.
— И что же?
— Это необычный голос. Я опять громко рассмеялся.
— Нет, — настаивала она. — Это более низкий голос… более того… Не знаю, как бы сказать… более четкий.
— Это от привычки играть на гитаре и напевать.
— Нет, — сказала она. — Я не слышала, чтобы певцы и гитаристы пели так, как вы. Я слышала голоса, напоминающие мне ваш голос; ну да… там… на Гаити. Голоса негров.
— Вы мне делаете комплимент, — сказал я. — Лучших музыкантов не сыскать.
— Не говорите глупостей!
— Вся американская музыка произошла оттуда, — уверенно сказал я.
— Я так не думаю. Все большие оркестры, играющие танцевальную музыку, — это оркестры белых.
— Ну, конечно, у белых лучше положение, и они могут использовать открытия, сделанные черными.
— Не думаю, что вы правы. Все великие композиторы — белые.
— Например, Дюк Эллингтон.
— Нет, Гершвин, Керн, и все другие.
— Все — эмигранты из Европы, — заверил я ее. — И эти-то — самые лучшие потребители открытий черных. Не думаю, что можно найти у Гершвина оригинальный пассаж, который он не скопировал бы, совершив плагиат, а потом воспроизведя. Предлагаю вам найти такой пассаж в «Рапсодии в голубых тонах».
— Странный вы, — сказала она. — Я не выношу негров.
Это было слишком прекрасно. Я подумал о Томе, я был близок к тому, чтобы вознести благодарственную молитву Господу. Но я сейчас слишком сильно хотел эту девицу, чтобы позволить себе поддаться гневу. А чтобы сделать хорошее дело, не стоит тревожить Господа.