Твоя жена Эллора».
Баррет удовлетворенно кивнул и передал Хейд кольцо Эллоры с печаткой, которым она воспользовалась, чтобы запечатать письмо. После ухода шерифа Хейд снова взглянула на оконце в стене. Немного помедлив, спросила:
— Эллора, письмо Найджела очень огорчило тебя?
— Меня огорчает его существование, — последовал ответ. — И не приставай ко мне со своими глупыми детскими вопросами, Хейд. Как и всегда, меня тяготит множество забот, и я не могу терять время из-за твоей пустой болтовни.
Хейд в смущении отвернулась от оконца. Она решила оставить в покое эту язвительную женщину. И почти тотчас же послышались голоса, а затем появились Минерва и Солейберт в сопровождении Хэма, тащившего корзины с обедом. Подбежав к сестре, Берти тихо сказала:
— У ворот ждет посланец Найджела…
— Да, я знаю, — кивнула Хейд. Внимательно посмотрев на Берти, спросила: — С тобой все в порядке, сестрица? Ты ужасно бледная…
Солейберт вздохнула и шепотом ответила:
— Поговорим позже, хорошо?
Обед, казалось, длился целую вечность, и Хейд пришлось выслушивать самые мрачные истории, хранившиеся в памяти Минервы. Хейд то и дело поглядывала на Солейберт, поглядывала с тревогой — лицо сестры было пепельно-бледным, а глаза — покрасневшими и припухшими. Минерве же, судя по всему, хотелось продлить свой визит как можно дольше; она рассказывала бесконечные истории о безжалостных разбойниках с большой дороги и об их несчастных жертвах.
— Когда же ты закончишь, Минерва? — проворчала Хейд с гримасой отвращения. — Просто удивительно, сколько ужасных историй о злых разбойниках ты запомнила. Неужели ты узнала все эти истории, занимаясь изготовлением своих целебных отваров в Сикресте?
— Ах, моя фея, я ведь прожила целую жизнь до того, как ты появилась на свет.
— Может, ты раньше была разбойницей? — съязвила Хейд.
— Ох, моя милая… — Минерва сокрушенно покачала головой и поднялась на ноги. — Я вижу, что ты сегодня не в настроении и не рада мне. Что ж, тогда я, пожалуй, пойду. И не дуйся на меня, моя фея.
Хейд почувствовала угрызения совести; она прекрасно понимала, что старуха своими рассказами преследовала единственную цель — предостеречь ее. Обняв Минерву и нежно поцеловав в морщинистую щеку, девушка сказала:
— Дорогая, ты же знаешь, что я очень люблю тебя. Не сердись и не волнуйся так, хорошо?
Старая целительница нахмурилась и проворчала:
— Если бы ты не была так похожа на свою мать, я бы не волновалась. — Уже направляясь к двери, она бросила через плечо: — Поживее, крошка Хэм. Я ухожу.
В коридоре Минерва остановилась возле оконца Эллоры.