— Не сомневаюсь, — пробурчала Хейд. — Поэтому и не приду.
Тристан запрокинул голову и расхохотался. Потом развернулся и направился к дверям башни.
— Идем, Хейд! — крикнул он, обернувшись. — Клянусь, что не трону тебя, если ты этого не захочешь.
«Беда в том, что именно этого я и захочу, — думала Хейд. — И я ничего не смогу с собой поделать».
— Что же ты молчишь?! — крикнул Тристан, подходя к двери. — Значит, придешь?
— Посмотрим, — ответила Хейд.
— Я буду ждать! — Тристан подмигнул ей и, снова улыбнувшись, исчез за дверью.
— Входи! — раздался голос Солейберт.
Переступив порог, Хейд вошла к сестре. Берти, сидевшая у окна, даже не обернулась, и было видно, что ее что-то тяготит; более того, казалось, что она изрядно похудела.
— Добрый день, сестрица, — сказала Хейд.
Тут Берти, наконец, повернулась к ней и пробормотала:
— Добрый день, Хейд. А я сначала подумала, что это мать.
— Так вот почему ты прячешься в своей комнате, Берти. Скажи, она очень донимает тебя в последнее время?
— И в последнее время, и всегда.
Хейд внимательно посмотрела на сестру и поняла, что та действительно сильно похудела.
— Она сводит меня с ума разговорами о свадьбе и моих будущих обязанностях в качестве леди Гринли, — продолжала Берти.
— Гм… — Хейд устроилась на постели сестры. — Хорошо, что она хотя бы не заговаривает о целомудрии.
Солейберт вспыхнула, и лицо ее осветилось ослепительной улыбкой.
— Хейд, а я все гадала: когда же ты придешь поговорить об этом? — Берти рассмеялась и, поднявшись со стула, уселась рядом с ней. — Так что же ты хочешь знать?
— Хочу знать все! — Хейд тоже рассмеялась.
— Видишь ли, Хейд… — Берти потупилась. — Хейд, я влюблена!
— Я так и знала, — закивала Хейд. — И кто же он?
— Фаро.
Хейд в изумлении раскрыла рот.
— Фаро? Приближенный лорда Тристана?
— Он самый.
— Берти, но как же это случилось?
— Даже не знаю… — Берти откинулась на подушки, и золотистые кудри ореолом окружили ее лицо. — Да-да, не знаю. Ведь мы с ним очень разные, не так ли?
— Да, конечно, — пробормотала Хейд. — А ты действительно его любишь?
— Да, люблю. Хотя совершенно не понимаю, как вес это произошло… — Берти приподнялась, опершись на локоть, добавила: — Да-да, все вышло очень странно… Хотя у меня вдруг возникло такое чувство, что я ждала его всю жизнь, а когда наконец-то увидела, то сразу осознала, что это именно он.
— Кажется, я тебя понимаю, — пробормотала Хейд. — Но скажи, он разделяет твои чувства?
— Думаю, что да. — Берти села на кровать и достала из-за выреза нижней рубашки золотую цепочку с висевшим на ней продолговатым медальоном. — Вот… Он подарил мне это вчера, перед отъездом.