Так что у него не было выбора — или он тебя шлепнет, или его.
Страшная это была штука — "включенный счетчик". Проценты набегали за каждый просроченный день, да не пять, и не десять. Через месяц должник мог считать себя покойником или рабом кредитора, через год его не спасло бы все золото мира.
— Плохо ты о Цыпе думаешь, а зря. С трех метров из Калашникова не промахиваются, а вторую очередь он вообще дал в воздух. Так что передо мною он чист.
— Ну хорошо, ежели так. Хочешь попрыгать? — Васильич снова сменил тему и кивнул головой в сторону ринга, где два легковеса азартно лупили друг друга. Рядом человек пять работали с грушами, один возился со штангой.
— Еще спрашиваешь! Конечно!
— Ты не забыл, как перчатки-то надеваются? — улыбнулся такой напористости старый тренер.
— Обижаешь, начальник! Везде, где был, целые секции открывал. Да и спарринг-партнеры классные были, без школы, правда, но природные самородки.
— Ну, тогда раздевайся.
Стриж склонился над сумкой, стал вытаскивать боксерскую амуницию: перчатки, боксерки, трусы.
Васильич между тем внимательно всматривался в лицо Анатолия. Возле рта поперечные морщины, столь характерные для долго сидевших людей. На щеке небольшой шрам, еще два точно таких около левой брови.
Кожа потемнела, словно задубела, а ведь была молочно-белая, легко красневшая от смущения или смеха.
Русые волосы уже не торчат упрямым ежиком, а зачесаны назад, легкие залысины от вечной стрижки под ноль.
Прямой нос с простодушной «картошкой» на конце и все те же упрямые маленькие скулы. Рот для его лица казался большеватым, подвижным, слишком чувственным. Анатолий поймал взгляд, спросил:
— Ты чего?
— Смотрю, что от тебя осталось.
— Сейчас увидишь. — Он усмехнулся и снял свитер. Майка оставляла открытой руки, и они были ужасны. Все в белых уродливых шрамах, вдоль и поперек.
— Сам что ли резал? — не понял Васильич.
— Ну что я, дурак что ли? — даже обиделся Стриж. — Было дело, еле отбился. Но руки они мне попортили.
Хуже было вот это.
Он задрал майку и показал маленький шрам, скорее точку напротив сердца.
— Отверткой. Хорошо, перехватил руку, а то точно бы припороли.
— Как ты все-таки смог выдержать, а? С твоим-то характером.
— Цель была, — снова повторил Стриж и склонился над сумкой.
Завязывая на запястьях старые, изрядно побитые перчатки, Васильич заметил:
— А ты, я вижу, форму держишь. Все те же шестесят три с половиной?
— Полкило лишнего.
— Ничего, сейчас сбросишь.
Он еще раз оглядел Стрижа. При относительно небольшом росте у того были длинные руки, кулаки висели где-то ниже колен. Талию можно обхватить двумя ладонями, зато торс и плечи круто расходились вверх и поражали красотой мышц атлетической лепки. Покатые плечи, мощные бицепсы. Даже из-под майки было видно, как выпирают мышцы брюшного пресса.