— Как это они, — усмехнулся Стриж. — Что-то не верится.
— Семенов там поработал. Он перед отъездом перекрутил все, изобразил как бандитскую разборку, а что не сходилось, свалил на Витьку. Тому уже все равно.
— Уехал комитетчик?
— Уехал! Получил капитана, и в Москву. Что это он к тебе такой добрый?
— Должок за ним один, вот грехи и замаливает.
— Говорят, еще Арифулин повесился.
— Где?
— В областном СИЗО.
— Врут. Был я там. Нельзя там повеситься, не дадут.
— Ну, значит, помогли.
— Может быть.
— Ну ладно, иди-иди, — и доктор, отвернувшись, начал сматывать удочки.
— Да кто приехал-то? — не выдержал Анатолий.
— Увидишь, — буркнул Самойлов, не оборачиваясь.
Стриж натянул безрукавную десантную майку-тельняшку и, продравшись сквозь ивовую поросль, по тропинке двинулся к дому.
Еще издалека он увидел женскую фигуру на причале. Невысокая, с него ростом, довольно пышных форм, в белом платье женщина, опершись на перила, смотрела на реку. Красивый здесь был вид. Волга разлилась как море, на километры. Подходя, он думал о том, как заговорить, как поздороваться. Но она обернулась на шум шагов, и слова замерли, не слетев с языка. Анатолий узнал ее сразу, хотя она и заметно располнела, появились морщинки вокруг глаз, в черных волосах заблестели ниточки седины.
— Оксана!? — наконец вымолвил Стриж.
— Здравствуй, Толя, — спокойно, нараспев поздоровалась она, и только в глазах мелькнуло что-то тревожное, мятущееся. — Ты почти не изменился, все такой же.
— А ты изменилась, сильно, — признался он.
— Да, я другая, Толь. Может, и не надо было мне приезжать, да ладно, — она замолкла, как бы не договорив.
— Ты как живешь, Оксана? Говорили, будто в монастырь ушла?
— Ушла было, да вернулась. Жить совсем тогда не хотела, а умереть страшно было. Матушки хорошо приняли, в бога я поверила, покой обрела. До сих пор в церковь хожу и молюсь ежедневно. А тогда прошло месяца три и поняла я, что беременна. Не хотела ребенка оставлять после того, что случилось, настоятельница уговорила. Ушла снова в мир, освоилась потихоньку, сына родила. Три года назад замуж вышла. Грех жаловаться, мужик попался и работящий, и непьющий. Хорошо мне с ним, спокойно. А тут как-то подсчитала — выходит, ты уже вышел. Решила съездить, все-таки у меня долг перед тобой, — она замолкла, глядя куда-то за спину Стрижа.
— Какой? — удивился тот.
— Оглянись, — попросила она.
Стриж обернулся. К причалу подруливала лодка. Тихоныч шел по течению, на веслах. Вот она ткнулась носом в причал, бакенщик за цепь подтянул лодку. На мостки выскочил шустрый худощавый мальчишка лет девяти в шортах и белой маечке. Он побежал навстречу Оксане и закричал: