Бывший Булка и его дочь (Иванов) - страница 31
Да ведь тринадцатилетние повестей писать не умеют. А я не умею увидеть Лидину особую красоту. И никак нам не найти здесь золотую середину!
Всё же я, пожалуй, могу кое-что сказать о её внешности. Только без эпитетов. Я вам, говоря математически, экстраполирую (то есть дам несколько точек, а вы по ним сами стройте график (представляйте Лидину внешность).
Итак, у неё были светло-коричневые, так называемые ореховые глаза; не сказать, чтобы очень большие. Брови обычные, довольно густые, но не сросшиеся у переносицы, что, считалось бы, как известно, большим достоинством. Лоб из тех, про которые говорят "чистый". Уши маленькие. Этим, между нами, Лида гордилась и потому всегда старалась делать гладкие причёски.
Губы – довольно полные, щёки – скорее впалые, чем надутые. И скорее бледные, чем румяные.
Нос?.. Небольшой такой и с тою самой вздёрнутостью, которая якобы говорит о задорном характере.
Долгим взглядом Лида посмотрела в глаза себе. Сейчас при электрическом свете они были вовсе не ореховые, а значительно темнее.
"Здравствуй, Сева! – пошевелила она губами. Севу позовите, пожалуйста".
Это было так всё странно, настолько всё вверх ногами. И между прочим, перепутано – не дай бог! Кое о чём Лида пока могла только догадываться. Она звонит, а трубку поднимает… Надя. Да, представьте себе, Надя! Вот горе-то какое!
'"Севу позовите, пожалуйста…"
Почему-то именно в этот момент Лида почувствовала, что стоять здесь в одной тоненькой рубашке – дело довольно ненадёжное. От окна, за которым налит был крепкий январский мороз, здорово дуло. Да ещё после душа… Ноги Лидины и голые руки покрылись гусиной кожей и сразу стали какие-то синюшные, цыплячьи. Вот тебе и старинная красота!
Она влезла в тапочки, поскорей убрала мамины босоножки. И за этой коротенькой суетой немножко разогрелась – забыла те свои подводные, трудные мысли. Но уже больше не заглянула в зеркало ни разу!
Потушила свет и, прикрыв дверь в родительскую, по тёмной большой комнате (которую мама называла гостиной) прошла в свою, тоже тёмную. Залезла под одеяло, полежала минутку и, окончательно согревшись, повернулась на спину, руки за голову – любимая её поза, когда не надо сию минуту засыпать, а можно подумать. Да и не только одной её, верно?
Будто целый век прошёл с тех пор, как она вылезла из лифта и, сделав пять решительных шагов, надавила кнопку звонка у чёрной кожаной двери с цифрой "127".
Телебомкнул современный электрический колокольчик -такой современный и такой сидящий при каждой двери, что уже просто невозможно: у всех, буквально у всех такие. Об этом Лида подумала с некоторым удивлением, потому что у Нади всё должно быть особенное.