После двухлетнего пребывания при столь тяжелых условиях в В. их неожиданно перевели в город П., где их ожидало еще больше работы и мучений. При постройке дворца для епископа С. их заставляли исполнять самые тяжелые мужские работы; говорить нечего о том, что обращение с несчастными было ниже всякой критики, и этому, больше чем чему-либо другому, многие из них были обязаны тем, что вскоре после пребытия в П. отправились в тот мир, где нет ни печали, ни воздыханий.
Однажды утром на стенах монастыря была усмотрена надпись:
«Здесь не монастырь,
А каторга и галеры».
Решено было, что надпись эта сделана монахинями из М., которых подвергли такой жестокой порке, что две из них скончались во время экзекуции.
Такое жалкое существование несчастные влачили несколько лет кряду, и в 1845 году только четыре из всех «преступниц» в состоянии были волочить ноги. Из остальных некоторые ослепли, некоторые были изуродованы, большинство же умерло. Упомянутые только что четыре монашенки были приговорены к отправке в дальнюю ссылку на север, но, воспользовавшись тем, что во время какого-то праздника сторожа напились до бесчувствия, — убежали. В 1845 году они перебрались за границу и под присягой рассказали о страданиях и муках, перенесенных всеми монахинями города М. со времени преследования их со стороны епископа С.
Глава XXIX
Флагелляция в Африке
Наказание плетью и розгами распространено почти на всем протяжении Африки. О применении этих инструментов в древнем Египте мы уже упоминали выше, но и теперешние египтяне твердо убеждены в непреложности восточной пословицы: «Палка явилась с неба, как благословение Господа Бога», на основании чего правители страны щедрой рукой рассыпают среди своих верноподданных удары направо и налево. Правильное поступление податей в Африке положительно немыслимо без того, чтобы в широких размерах не применять бастонады, и всякий египтянин только стыдится, если на теле у него не имеется следов перенесенной экзекуции: он с своей стороны сделал, значит, все возможное, чтобы дольше водить за нос сборщиков податей, и только силой ударов вытянуть с него следуемые деньги…
В 1828 году в Каире одного копта доставили к уполномоченному султана с обвинением в уклонении от уплаты податей. В свое оправдание несчастный ссылался на отсутствие каких бы то ни было средств, причем жалкие отрепья, висевшие на его исхудалом теле, красноречиво говорили в пользу неисправного плательщика. Тем не менее его тут же повалили на землю и угостили солидной бастонадой. Душераздирающие крики нисколько не помогли, и палка продолжала то подниматься, то снова опускаться на тело бедняги. Под конец боль стала до того невыносимой, что избиваемый обещал уплатить подать. Только после этого палач был остановлен, и копта в сопровождении солдата отправили домой. Но жена встретила его далеко не ласково. «Дурачина ты, простофиля! — закричала она на мужа. — Чуть только спросили у тебя деньги, — ты уже и рад стараться! Извольте, мол; всего-то получил, наверное, каких-нибудь пять-шесть ударов! Стыдись, тряпка! В будущем году тебя заставят платить налогу вдвое больше». «Дорогая моя! — ответил измученный муж, — верь мне, что я терпел столько, сколько мог. Посмотри только, в каком состоянии нахожусь я! Правда, деньги я вот уплатил, но много труда стоило им добиться этого, ибо мне досталось, по крайней мере, сто ударов».