— Тем не менее, в дом не только проникли, но и, судя по всему, свободно прогуливались по залам, — не скрывая иронии, возразил я.
— Это означает, что система не была задействована. Только и всего, — Денис развел руками.
— Ты меня не убедил. Не могли же охранное устройство постоянно держать включенным.
— Естественно, — согласился Денис.
— Вот видишь. А теперь скажи мне, что мешало грабителю войти в дом днем, когда устройство было выключено? Тем более что дворец-то находится на отшибе.
— Ну ладно, предположим. И какой вывод ты делаешь из всего, тобою же сказанного?
— Очень важный, — я поднял указательный палец, призывая Дениса не пропустить ни одного слова. — Я уверен, что никто на свете (не забывай, что даже газетчики, — а они народ пронырливый, — не знали про обитателя дворца), за исключением очень узкого круга людей, будь то родственники или близкие друзья, (в существование которых я не очень-то и верю), понятия не имел, что дворец в Рощино принадлежит Воронцову. Тем более что он там живет. Так вот, я считаю, что убийцу надо искать среди них, предварительно определив круг родственников. А не в Вашингтоне или Метрополитен-музее.
— Однако я не пойму, что заставляло Воронцова вести затворнический образ жизни? — спросил Денис.
— Попытаюсь тебе объяснить. Дело в том, что люди, подобные Воронцову, получают огромное наслаждение от самого факта единоличного обладания тем или иным шедевром, о существовании которого не подозревает ни одна живая душа. Они забираются со своими сокровищами на край света, строят подземные галереи. Многие из них не гнушаются приобретением краденых картин, что, разумеется, еще в большей степени вынуждает их скрывать свои коллекции от постороннего взгляда. Может быть, этим и объясняется тот факт, что я, несмотря на мои обширные связи, не смог собрать даже самую малость достоверной информации о Марке Воронцове. Даже сведений, каким образом он приобретал картины для своего собрания, ни у кого нет. Хотя пара полотен, попавших мне на глаза во дворце, были куплены на одном из последних аукционов Сотбис. Вероятнее всего, Марк Воронцов приобретал картины через подставных лиц.
— Выходит, что мы и не узнаем, какие именно из них были похищены вчера вечером, — то ли спрашивая, то ли утверждая, произнес Денис.
— Скорее всего — нет. Конечно, существуют бумаги, подтверждающие владение картиной частным лицом. Но, поди, разыщи их. Вся система аукционов, участники которых нередко желают остаться неизвестными, особенно, если дело касается дорогих предметов, настолько запутана, что любая попытка проследить за какимнибудь произведением заранее обречена на провал.