Но сейчас не до этого. Надо думать, как вырвать Влада из лап питерской милиции, которая давно точит на него зуб и так просто не сдастся…
Машина, шурша покрышками по асфальту, неслась по дороге, над которой нависли покрытые инеем кроны выстроившихся вдоль обочин деревьев.
— Что нового, Феликс? — спросил Савинов, отвлекшись от своих мыслей.
— Ничего хорошего, — Туманов, развалившись на заднем сидении Ройса, потягивал виски из тонкого бокала. — Охрану усилили, и теперь его оберегают десять человек.
— Ты смотри! — присвистнул Савинов.
— Да. Но у меня, как всегда, есть кое-какой план…
Глаза Савинова заблестели.
— Выкладывай, — сказал он, залпом допивая свой виски…
* * *
После визита лейтенанта к доктору Алову, во время которого была достигнута договоренность относительно увеличения воинского контингента, городская больница стала напоминать казарму. В целях оперативности, смена охраны производилась в полном составе. При том же шестичасовом графике, время смены караула было сдвинуто на три часа, чтобы не тревожить покой больных в полночь и в шесть утра. Теперь милиционеры сменялись в девять утра и вечера, а также в три часа ночи и дня.
К этому времени к центральному входу в больницу подъезжала темно-синяя машина — милицейский фургон с десятью вооруженными людьми во главе с сержантом, которые заменяли своих товарищей, отстоявших на часах положенное время. Вся процедура смены караула сопровождалась бряцанием оружия, топотом ног и короткими командами сержанта, отдающего последние распоряжения своим подчиненным.
Доктор Алов в эти часы удалялся в свой кабинет, готовый лезть на стены и грызть рентгеновские снимки. Однажды он даже вмазал по черепу стоящего в кабинете скелета, когда ему показалось, что тот слишком ехидно уставился на него своими пустыми глазницами. После внушительного удара нижняя челюсть черепа отвисла, отчего беззубый рот расплылся в такой откровенной ухмылке, что судьба скелета была предрешена… Уборщица, собирающая после экзекуции остатки костей, никак не могла понять, чем это Леонид Ильич (так она называла про себя муляж) мог так сильно разгневать доктора.
Тем временем омоновцы, прибывшие в больницу, занимали свои посты и принимались кто, как мог коротать шесть долгих часов, которые им предстояло провести в стенах больницы…
Машина скорой помощи, завывая сиреной, мчалась по середине проезжей части по целинному снегу, прижимая к тротуарам редкие в этот поздний час автомобили.
Вызов поступил из Серпуховки — богатого пригорода Санкт-Петербурга, обитатели которого не любили, когда их заставляют ждать, тем более, если дело касалось их здоровья. Вот почему Сима — водитель скорой — гнал машину, выжав до отказа педаль акселератора. Свернув с Астафьевской на примыкающую улочку и проехав метров двести, машина подъехала к массивным воротам, кованным из чугуна. Сима нажал на кнопку сирены. Ворота плавно раскрылись, и скорая въехала в небольшой дворик перед роскошным особняком.