Возвратившись на площадку перед домом, я еще раз оглянулся вокруг, после чего, поднявшись по ступеням, постучал в дверь.
После недолгого ожидания дверь со скрипом отворилась, и моему взору предстал… сержант Санеев собственной персоной. Двусмысленно улыбаясь, он впустил меня в дом, основательно заперев замок.
— Если бы я уже не успел завершить дело и арестовать убийцу, вы, господин Болдин, непременно попали бы в список подозреваемых.
Отвечая на немой вопрос, высказанный посредством вытаращенных на него глаз, Санеев продолжил, шагая по холлу с видом профессора, читающего лекцию желторотым студентам.
— В нашей практике часто, я бы сказал — очень часто! — бывают случаи, когда преступник, — если он, конечно, не профессионал, — мучимый угрызениями совести, утром, после бессонной ночи, возвращается на место преступления. В нашем случае, — Санеев кивнул в мою сторону, — все признаки налицо: заспанные глаза, встревоженное состояние и, наконец, что самое главное в этой цепочке логических заключений — вы здесь!
С последними словами сержант резко развернулся в мою сторону и пристально уставился мне в глаза. Простояв так несколько секунд, сержант неожиданно громко рассмеялся и начал меня успокаивать:
— Не волнуйтесь так, господин Болдин! Вы не убийца. Убийца в настоящий момент сидит в ма-аленькой такой комнатке, из которой видно только небо в клеточку, но и его видать совсе-ем мало.
Перетерпев веселье, вполне понятное, если человек за несколько часов раскрыл убийство, взволновавшее всю страну, я спросил:
— И кто этот негодяй?
— Как же, как же! — ухмылочка Санеева чуть не вывела меня из себя. — У вас, помнится, была лицензия детектива. И вы не догадываетесь, кто мог это сделать? Но ведь все так просто!
Я лишь пожал плечами.
— Так я вам скажу, — гордый своей прозорливостью, сержант сделал небольшую паузу. — Убийца — Герасим.
— Старый слуга Воронцова?! — воскликнул я.
— Вот именно — старый.
— Есть доказательства, улики?
— Масса. — Санеев достал пачку Кэмела и предложил мне.
— Спасибо, — отказался я. — Предпочитаю Парламент.
Санеев прикурил от зажигалки и, закатив глаза, втянул в себя кубометр дыма. Задержав дыхание, пережидая, пока дым, оставив в легких сержанта как минимум полкапли никотина, вырвался из ноздрей и равномерно заполнил весь объем холла, я сказал:
— Например?
После моего ухода в ту злополучную ночь, Санеев не стал долго разговаривать с Герасимом. Вообще, как по секрету поведал мне сержант, он не сторонник долгих расспросов свидетелей.
— Само место преступления расскажет опытному и прозорливому сыщику намного больше, чем толпа свидетелей, которые, к тому же, вечно все путают и каждые пять минут меняют свои показания.