– Шрамы?
Молчун кивнул:
– Да. Если увидишь человека с такими шрамами, знай – он и есть убийца Улиты.
Рамон опустил кинжалы. На глазах у него вновь выступили слезы.
– О, Рок суровый, жребий мой жестокий… – тихо прошептал он. Затем стиснул зубы и жестко проговорил: – Я разыщу этого мерзавца. Чего бы мне это ни стоило. – Рамон медленно повернулся и посмотрел на тело Улиты, лежавшее на топчане. – А тебя я буду оплакивать вечно, моя голубка… – горестно прошептал он. – Твой облик всегда будет в моем сердце… И если понадобится, я унесу его с собой в могилу.
Рамон вытер рукавом камзола слезы и снова взглянул на Молчуна.
– Почему ты не вступился за свою сестру? Почему позволил этому негодяю ее убить?
– Я вступился, – угрюмо ответил Молчун. – Но этот мерзавец силен и ловок, как рысь. Он с легкостью увернулся от моего меча.
– От моих кинжалов не увернется, – с угрозой пообещал толмач.
– Я на это надеюсь. Он избил меня и швырнул в погреб. А потом ушел.
– Почему же ты не преследуешь его?
– Но я ведь не знаю, куда он направился.
Несколько секунд Рамон стоял неподвижно, будто прислушивался к тому вулкану, который бушует у него в душе. Затем повернулся и зашагал к выходу.
– Пока стремятся реки в океан, дотоле ярость мщенья не утихнет, но будет возрастать в моей груди… – бубнил он себе под нос. – Клянусь Господом, я найду человека со шрамами и убью его. Клянусь.
– Пастырь идет.
Глеб посмотрел на дверь, прислушался. Затем недоуменно спросил:
– Но я ничего не слышу.
– Не спеши, – с усмешкой откликнулся атаман Вичкут. – Сейчас ты сам все увидишь.
Глеб почувствовал легкую вибрацию воздуха, и вдруг прямо из бревенчатой стены в комнату шагнул высокий человек в белом сияющем одеянии.
Глеб не поверил собственным глазам. Кем бы ни был белый чародей и кем бы он себя ни воображал, но он прошел сквозь стену! Этого просто не могло быть!
Остановившись перед Глебом, белый чародей внимательно на него посмотрел и сказал:
– Ну, здравствуй, Первоход! Рад, что ты изыскал время и заглянул ко мне в гости.
– Здравствуй и ты, колдун. – Глеб прищурился. – Что дальше? Будешь потчевать меня медом?
Пастырь качнул белой сияющей головой.
– Не думаю, что ты хочешь меда. А вот поговорить нам с тобой не мешало бы.
– Легко говорить со связанным ходоком, – процедил Глеб сквозь зубы.
Пастырь взглянул на стянутые веревкой руки пленника и коротко приказал:
– Вичкут, развяжи его.
– Пастырь, я…
Белый чародей взглянул на атамана в упор, и тот осекся, а затем послушно взял нож, шагнул к Глебу и перерезал веревки, стягивающие его руки.
– Может, ты вернешь мне и меч? – спокойно спросил Глеб, потирая запястья.