— Да кому вы такие нужны, — гнул свое Седых. — Посмотрели бы на свои рожи. А ну быстро мыться-бриться! — приказал он. — Через час построение. Краснеть за вас перед командиром не собираюсь.
Разведчики дружно потянулись к ведрам.
Капитан Громов был рядом. Он слышал эту шутливую перебранку, посмеивался вместе со всеми, а когда рывком через голову сорвал гимнастерку, левую руку пронзила острая боль. Кровь так и брызнула из подсохшей раны.
— Эге, да вас зацепило, — подбежал Седых. — Рукав-то к ране присох, а вы рванули. Надо бы поаккуратней.
— Да не заметил я, — сквозь зубы процедил Громов. — Бинт есть?
— Я сейчас, я сейчас, — засуетился Седых, разрывая зубами индивидуальный пакет.
Кровь остановили. Подошел подтянутый, причесанный, со свежим подворотничком лейтенант Ларин и, поглаживая щеголеватые усики, посоветовал:
— Рану надо бы обработать как следует, лучше всего в медсанбате.
— Я даже не знаю, где он.
— Километра два отсюда. Найдем.
— В таком виде я не пойду. Помогите побриться и хоть немного смыть грязь, а то Маша на глаза не пустит.
Громов не заметил, как опустил глаза Ларин, как неестественно засуетился Седых. Виктор рылся в вещмешке, пытаясь найти свежую гимнастерку. Старую он скомкал, хотел было выбросить, но потом решил, что ее можно починить, и стал перекладывать из карманов документы и всякую мелочь. Вдруг он наткнулся на скомканную бумажку. Развернул. Почерк незнакомый. Следы фиолетового карандаша местами расплылись, но читать можно.
«Ты только не тушуйся. Маша в моем танке. Рана пустяковая. Я выхожу из боя. Капитан Маралов».
— Откуда это? — неожиданно тонко крикнул он. — Откуда эта бумажка? Кто подсунул?
— Я, — подошел Ларин. — Только не подсунул, а передал. Еще утром.
— Утром?! А почему же… почему я не прочитал? — чувствуя, как стучит в висках, переспросил Громов.
— Это произошло за секунду до начала штурма. Вы просто не успели.
— Не успе-е-ел?! — сорвался на крик Громов. — Что значит не успел?!
Чувствуя, что никак не проглотить спазм, перехвативший горло, что вот-вот задохнется, Виктор рванул ворот гимнастерки и мучительно закашлялся. Придя в себя, вытер со лба холодную испарину и сипло спросил:
— Она что, погибла? А Маралов?
— С чего вы взяли? Написано же, что рана пустяковая, — ответил Ларин.
— Пустяковая?! Если пустяковая, почему он вышел из боя? Ты что мне лапшу на уши вешаешь?! Какой командир в разгар боя бросит батальон, чтобы вывезти санинструктора с пустяковой раной?! Все! Хватит морочить голову! Говори прямо, что тебе известно кроме того, что есть в записке.