И чудо произошло. Топот по лестнице, смех, дверь распахивается. Полыхнули по стенам карманные фонарики, и ворвались на чердак дети, за ними и взрослые пришли, открыли чердачное окно, и Зюка был тут же, на нее не смотрел, будто они и не сражались только что насмерть… Все пришли смотреть салют, только что объявили по радио; взят какой-то город. Двадцатью артиллерийскими залпами… Салют над Москвой был виден лишь отсюда, с чердака, и Зюка был уже совсем не враг, и другие ребята, и даже мама, пригрозившая:
— Завтра в кино не пойдешь, где ты шляешься?…
Мама обняла ее, приподняла, чтоб лучше видно было…
Кино это что, мелочи жизни, ну не пойдет. А может, завтра подобреет мама…
И тут вдали за лесом вспыхнуло, расцвело волшебно-разноцветное зарево.
— Ура-а!.. И все хором отсчитывают залпы, и восторженным хором стучат сердца… Наши взяли еще один город. Она, партизанка Яна, сегодня тоже победила, и Бог услышал ее. Мы все вместе, и Бог с нами…
Остановись, мгновенье…
Май сорок пятого, праздничный салют после парада победы. Небо то и дело взрывается ликующими неистовыми красками, и море-толпа несет, качает. Подожмешь ноги, и плыви себе. Щека Яны мокрая от чьих-то слез, поцелуев, все без разбору целуют друг друга, свои и чужие, здесь нет чужих, здесь все «наши». Щеку не вытереть — руки не поднять, так тесно.
И все поют, поют, сбиваются, путают слова, затягивают новую песню, и мама поет, кажется, громче и звонче всех, но взгляд все с той же голодной цепкостью обшаривает толпу. А вдруг? В шесть часов вечера после войны?..
— Почему ушёл из семинарии незадолго до окончания? Ладно, давай разберёмся. Биографы пережёвывают несколько версий: потерял веру в Бога, увлёкся марксизмом, мать забрала домой из-за якобы начинающегося туберкулёза — это версия самой Екатерины…
Иосиф же всё объясняет издевательским режимом и иезуитскими методами в семинарии. Ни о каком атеизме или отступничестве речи не идёт, АГ, и не надейся.
На вопрос немецкого писателя Эмиля Людвига, нет ли у иезуитов положительных качеств, Иосиф сердито отвечает:
— Да, у них есть систематичность, настойчивость в работе для осуществления дурных целей. Но основной их метод — это слежка, шпионаж, залезание в душу, издевательство — что может быть в этом положительного?
— Да это же его автопортрет! — хихикнул AT, — Нечего туману напускать. Ушёл, потому что в Бога больше не верил, и весь сказ.
— А ты сам-то, сын тьмы, — ты знаешь, что Бог есть, «веруешь и трепещешь»… Но разве это тебя спасёт? Давай разберёмся. Положительный или отрицательный ответ на вопрос о вере ничего не решают — сразу возникает следующий вопрос: Об имени и сущности твоего Бога, Его учения. Наш подсудимый не верил в иезуитского бога, суть которого — мелочная слежка, издевательства, а главное — служащего кесарю и угнетателям, которых на каждой странице бичует Писание. Не защищающего униженных и угнетённых…