Тогда Денис спросил, кому же, по её просвещённому мнению, служат они?
Иоанна уже привыкла к неприятию обществом разговоров на религиозные темы, порой прямые усмешки. Они считались чем-то неприличным, вроде разговоров о смерти. Поначалу это обижало, возмущало, изумляло. Как всякой неофитке ей казалось, что стоит лишь заговорить о том, что вдруг стало ясней ясного и важней важного для неё самой, окружающие будут слушать, разинув рот, и побегут если не в церковь, то по читальням и букинистическим в поисках столь труднодоступной тогда духовной литературы. Но семя редко попадало на благодатную почву, люди чаще всего отмахивались, переводили разговор на другую тему, самые просвещённые привычно отшучивались, иные раздражались. Или откровенно намекали, что она «малость того». Иногда, правда, выслушивали, разинув рот, залпом прочитывали, ахали, восхищались и… продолжали спокойненько жить, как жили.
«Мои овцы знают Мой Голос»… А она — разве идёт на Зов? Разве ведёт христианскую жизнь? Она по-прежнему теплохладная, между Небом и землей. Она всё более изнемогала от этой вроде бы нормальной, как у всех, жизни, и опять ненавидела себя. Особенно худо становилось во время так называемого «отдыха», когда, освобождённая от суеты и работы, она оказывалась наедине со своими бичующими мыслями.
— Ну, а мы кому служим, а, Жанна?
Этот денисов вопрос насчёт их совместного творчества она не раз себе задавала и, как ни странно, тут её совесть молчала. Они обличали пороки, высвечивая в людях тёмную, греховную сторону, учили мужеству, честности, добру, справедливости, любви к Родине, защите слабого… Формально далекие от религии, их фильмы были христианскими по сути. Почти вся так называемая культура соцреализма взяла на деле на вооружение христианскую этику. И Кольчугин — вовсе не Джеймс Бонд, хоть и супермен. Бонд защищает совсем другую цивилизацию, мышление, образ жизни. Даже Господь сказал: «Милости хочу, а не жертвы»… То есть не надо Мне ваших подношений, люди. Дайте спасти вас, оказать милость…
Так примерно Иоанна ответит Денису, и это ему понравится. Едва приехав, уже в середине октября, она позвонит Варе и заодно с информацией о Гане, который всё лето служил «на требах» в подмосковном храме, узнает также, что покупатели на лужинскую дачу уже есть, ждут только документов на наследство и будут оформлять продажу… Хотели пятьдесят тысяч, но покупатель, хоть и денежный, зубной техник, упёрся, что больше сорока пяти не даст. На том и порешили. Даже им с Глебом пообещали пять тысяч отстегнуть, что очень кстати — ремонт в квартире затеяли, теперь все подорожало…