— Ровные-то любой дурак может, — поддразнивал дед, — А вот тут как ты вырежешь для розетки дырку, чтоб на место стала и шов сошёлся, а?
— Любимый город может спать спокойно… — пела Иоанна, найдя решение, и дед радовался с ней и за неё. Они были чудной парой, их бы пропустила любая космическая комиссия на какой-нибудь «Союз-12», как образец совместимости.
Дом оформлялся, преображался, хорошел. Каждый день приносил какую-то новую победу, каждый день выковывался результат. Она и не подозревала, что это так здорово — своими руками строить жилье, напевая старые песни, есть простую пищу под рюмочку, «с устатку», и вечером, читая определённое отцом Тихоном вечернее молитвенное правило, падать замертво в одежде на дяди женин диван и засыпать здоровым крепким сном трудяги, выполнившего честно свой дневной долг. Литературную работу она делала из-под палки, когда гром грянет, а московскую квартиру и вовсе забросила — благо, Филипп женился, и Лизанька, сокровище, находка, взяла хозяйство в свои руки. Идеально прибрано, приготовлен обед, холодильник полон, всё выстирано, а ведь она ещё и училась во ВГИКе, и снималась…
«Мама, вы не волнуйтесь, мне это нетрудно», — у Лизы был счастливый вид человека на своём месте, и у неё было своё восхождение день ото дня, и Филя ходил гоголем, и свекровь признавала, что внук, кажется, нашёл достойную пару. Теперь даже Денис стал чаще бывать дома, признавшись, что впервые в жизни наслаждается лицезрением давно занесённого в красную книгу экземпляра — идеальной женщины. Симбиоза красавицы, неплохой актрисы и хранительницы очага, плюс секретаря комсомольской организации.
А приехавший в Лужино Денис был ошеломлён размахом строительства «Неясной Поляны».
— Слушай, откуда у тебя на всё это деньги?
— Бог посылает, — сказала совершенную правду Иоанна. Про торговлю цветами он, разумеется, ничего не знал, он бы наверняка схватился за голову. А Иоанна к весне с учётом конъюнктуры запаслась парниковой плёнкой, навозом, дед соорудил ей из остатков от стройки пару теплиц и приходилось разрываться между домом и участком. Был великий пост, она говела, часто ходила в храм, похудела и дочерна загорела апрельским подмосковным загаром. Сменила телогрейку и валенки на свитер и резиновые сапоги с шерстяными носками — почва ещё не просохла.
Подсобница, архитектор, штукатур, отделочница, маляр, садовод, огородница и цветочница… «Цветочница Анюта», как она теперь себя именовала. Эти новые игры, такие непривычные, азартные и в то же время серьёзные. Давние, умиротворяющие, как сами эти слова: дом, сад, цветы, земля…