— Удалось установить, кто его заряжал?
— Хелефайя-лайто. Больше ничего.
— Страшно, — сказала Лаурин.
— Очень, — согласилась целительница. — Ну а теперь иди.
Целительница проводила девушку взглядом, вышла из-за дерева к Дариэлю.
— Словоблюститель, — сказала она, — помогите мне, пожалуйста.
* * *
Поляна и впрямь оказалась хороша. Такая милая и уютная, что на душе посветлело. Славян достал из кармана складной пластиковый стаканчик, попробовал воду. Обыкновенная минералка с характерным кисловато-солоноватым привкусом, но пить можно, зимой особенно — очень тёплая, как в бане, Славян не удержался, ополоснул-погрел озябшие руки.
Обе дороги подходили к холму с боков, и его восточную сторону Славян не видел. А посмотреть, наверное, стоит. С западной стороны снежноцветка чахлая и редкая, а с восточной должна быть погуще.
Славян поднялся на холм по специально вырубленным и вымощенным небольшими булыжниками ступеням и увидел сидящего на корточках хелефайю-дарко. Судя по причёске с одной заколкой — мужчину, длинные волосы густой завесой скрыли лицо. Одет в тайлонир — походную одежду. Нет, походная одежда — тайлонур, а тайлонир — ночная рубашка с халатом тремя размерами больше нужного, излюбленный их наряд. Маленьким кинжальчиком с узким лезвием дарко срезал тоненькие, но прочные как альпинистская верёвка стебли цветов, складывал в корзинку. Полную уже накосил, ушехлоп трудолюбивый.
— Изначалие в помощь, — пожелал Славян.
Хелефайя подскочил как ужаленный, выставил для обороны кукольный ножичек. Раззяве и на ум не легло, что чужак может прийти не со стороны деревни, а по быстрой тропе.
— Ух ты, великий воин, гроза бурьянных зарослей! — восхитился Славян. — Если бы я хотел, уже три раза тебе, тютяке, башку снёс. Убирай зубочистку, только и годиться, что цветочки стричь.
— Славян… — дарко выронил кинжал, отступил. Уши то поворачивались верхушками к лицу, то отворачивались к затылку.
— Привет, — автоматически поздоровался Славян, и лишь потом не столько вспомнил, сколько сообразил, что это хелефайя с гаврского проспекта, Дариэль. — У тебя эндориенский алиир, — заметил Славян. Назвать Дариэля по имени он не рискнул, так толком ничего и не понял в их этикетных заморочках, а нарываться на разборку из-за такой мелочи, как неправильное имя, глупо. Да и не знает он никаких других имён случайного знакомого.
Дарко неотрывно смотрел на Славяна. И без того огромные карие глаза хелефайи распахнулись едва ли не на всё лицо, губы едва заметно дрогнули. Славян одновременно и смутился, и позлорадствовал: напугал парня, да ещё и высмеял. Мало того, что сверхзоркий и сверхчуткий хелефайя человека (нет, вы подумайте — человека!) прозевал, так ещё и труса спраздновал. Такое он не скоро забудет.