— Я знаю.
— Винс, — тихо сказал Адвиаг, — ведь всё может быть гораздо проще и легче. Зачем тебе это?
— Так я быстрее смогу сказать о себе «Я есть».
— Делай, как знаешь. Твоя жизнь, тебе и решать. Но только не забывай о тех, кто тебя ждёт.
Винсент подошёл к нему, прижался лбом к плечу.
— Я очень тебя люблю, папа. И маму. И Ринайю. Я обязательно приеду к вам. Сам приеду. А сейчас я должен быть на дежурстве. Иначе мне нельзя. Прости. — Он на мгновение крепко обнял Адвиага и вышел в коридор.
В кабинет зашёл Пассер.
— Дронгер?
— Всё в порядке, Альберт. Всё хорошо.
— Уверен?
— Да.
Пассер недоверчиво качнул головой, но вслух ничего говорить не стал.
— 6 —
Снаружи дом досточтимого Кийриаса, наставника и дяди Николая и Гюнтера по Цветущему Лотосу, ничем не отличался от прочих домов района: невысокий, двухкомнатный, стены покрыты светло-жёлтым пластиком, крыша — бледно-зелёным. Перед домом крохотный палисадник, позади, под складным матерчатым навесом — маленькая площадка для чаепитий.
Обычный дом ничем не примечательного горожанина со скромным, но стабильным доходом.
Однако, войдя в гостиную, Николай оробел перед её роскошью: стены затянуты узорчатыми циновками из тонковолокнистого трелга, на потолке — люстра из настоящего хрусталя, а на полу такой дорогой ковёр, что и наступать боязно. До сих пор Николай подобные гостиные видел только по стерео, в фильмах о плантаторах и аристократах званием не ниже диирна.
— Мебели нет, — удивился Гюнтер. — Только напольные подушки… Даже тумбочку не поставили.
— Это стиль такой, — пояснил Николай. — Очень модный и только для самых богатых. Если хозяин хочет угостить гостей, то слуги подают еду на специальных подносах, которые выглядят как небольшие низкие столики. Ты по-степняцки сидеть умеешь?
— Умею. Только вряд ли нам предложат чаю с булками.
— Да уж, — хмуро ответил Николай.
— Жаркий сегодня день, — сказал Гюнтер. — Хотя и двадцать пятое октября.
— А ты что, снега захотел? Так здесь тропики.
— Я никогда ещё не бывал в таких тёплых районах. Сначала жил в приполярной зоне, а после, когда ездил с учителем, мы тоже оказывались только в северных областях. Я не привык, чтобы в середине осени была такая жара.
— Сейчас ещё жарче будет, — пообещал Николай. — Когда учитель придёт.
Гюнтер опустил голову.
— Я первый начал, — сказал он тихо. — Мне и отвечать.
— Первым должен был быть я, — ответил Николай. — Я старший. Но я струсил.
— Нет, — твердо сказал Гюнтер. — Струсить — это не вмешаться. Или вообще убежать. А ты подоспел как раз вовремя. Мне и в голову не пришло, что у тех козлов могут быть бластеры. Без тебя бы мне каюк. Теперь я твой должник.