Пути Предназначения (Воронова) - страница 272

Таниарская исповедальня оказалась маленькой комнатой с голыми белыми стенами. Слева от входа стоит кресло исповедника, справа — маленький алтарчик с кувшином святой воды. Всё точно так же, как и в лаорнаской церкви, с той лишь разницей, что алтарь украшен не звёздами пресвятого, а треугольниками великой матери. И подле кресла исповедника поставлено второе кресло, для исповедующегося.

Клемент неуверенно оглянулся. В дворцовых церквях правила исповеди требовали, чтобы прихожанин чельно поклонился алтарю и громко произнёс своё имя и звание. Хотя теньмам позволялось или, скорее, предписывалось ограничиваться номером…

Как начинается исповедь у таниарцев Клемент не знал, а спросить не решался.

— Никаких дополнительных церемоний не нужно, уважаемый, — сказал Григорий. — И пресвятому Лаорану, и великой матери ваше имя и звание известны и без выкриков. Мне же их лучше не знать, так легче сохранить непредвзятость суждений. Если по ходу разговора вам самому захочется назваться, то назовётесь. Нет — значит нет.

— Но разве это не нарушает уставные предписания вашей церкви? — с растерянностью спросил Клемент.

— В каждом правиле есть место для исключений. Ведь вы же не хотите себя называть?

— Нет.

— Так и не называйтесь. Лучше присядьте.

— Куда? — не понял Клемент. Кресла оказались совершенно одинаковыми и стояли так, как принято в гостиных: навстречу и немного наискосок друг к другу, чтобы смотреть можно было и на собеседника, и в сторону.

— А куда хотите, — сказал Григорий.

— Если позволите, преподобный, я предпочёл бы сесть на пол, как принято у лаоран.

— Как вам будет удобнее, так и садитесь.

Клемент сел на ковёр у ног преподобного, сложил руки на коленях, склонил голову. Преподобный проговорил:

— Пусть милосердная мать ниспошлёт вам свою благодать, уважаемый, вне зависимости от того, во что вы веруете и не веруете.

Клемент смотрел на него с изумлением.

— У вас на исповедях бывают атеисты?!

— Снять тяжесть с души необходимо всем. А кабинетов психологической разгрузки здесь нет.

— Но как же комендатура? — не поверил Клемент. — Жандармы будут задавать вам вопросы о беседах с реформистами.

— У жандармов есть право вопросы задавать, у священника — обязанность на них не отвечать. В таниарстве тоже соблюдается тайна исповеди.

— Да, — опустил взгляд Клемент. В лицее и в Алмазном Городе любая исповедь была разновидностью допроса в службе безопасности. Для теньма иначе быть и не могло.

Но здесь Клемент был почти что людем. И мог рассчитывать на настоящую исповедь.

— Много лет я считал себя мёртвым, — сказал Клемент. — Но теперь вдруг оказалось, что я жив.