Во флигель прошел, в контору.
- ...Да, да. С ночным уезжаю. Лошадей... Нет, не карету, не карету. Колокольчик непременно. Эта книга - здесь что? Нет, вы мне ту дайте, сельскохозяйственную. Вот что, господа, все эти десятины, что под овсом стояли и те, как их, что под кормовой свеклой, назначить к продаже. Где план? Ну вот, от лугов тоже весь этот кусок отрезать. Те новые конюшни дальние - купит их кто-нибудь? Хоть на слом - что ли... Вообще, так как игра в лошадки здесь кончилась, объявите продажу этой вот земли и этой также. Подумайте на свободе, нельзя ли еще сократить. И мне в Петербург отпишите. Да поскорей. Деньги нужны будут. Зимой в большом доме переделки будут большие, а с весны в парке... Ну и вообще кругом.
Оборванными торопливыми жестами в окно показал, в вечереющее. Говорил-спешил, и слова звучали весело, глаза же глядели немигающие куда-то поверх бумаг, на большом столе разложенных.
-...Да, переделки, постройки. Так нельзя... И придумали бы вы что-нибудь, чтоб имение хоть какой-нибудь доход давало. У меня ведь мильонов нет. Сыроварню что ли завести, мельницу паровую. Вам виднее: вы по двадцати лет здесь.
- Яков Макарович приехали...
В дверях, в валяные сапоги бесшумные обутый, появился нежданно румяный парень дворовый.
- Как? Когда? Где Яша?
- Сюда идут.
Поспешно к выходу Виктор. А старый управляющий ему:
- Вот изволите говорить: сыроварню, а в июле-месяце мы коров сорок голов продали. А что насчет мельницы, то опять же-с...
- Ну, потом, потом...
Ушел. Торопливо думал-шептал:
- Яша? Как так?
На середине круглого большого двора сошлись.
- Ну, добро пожаловать. Как рад я, что ты здоров. Давно в России? Сейчас-то ты оттуда, от maman?
Нахмурился Яша, взор бегающий совсем от брата отвел, горячую руку свою из руки брата высвобождая.
- Нет, я сюда прямо. Из-за границы то есть. Не заезжал домой... Здоров, слава Богу, здоров. Я бы давно приехал, да то то, то другое... а тут это у вас... то есть maman... ну я на год еще... А в санатории у нас ничего, хорошо; я, знаешь, привык там. Сначала-то нервы у меня были того... Так что отдохнуть, полечиться необходимо было, ну а потом так, привык... там и русские были; не скучно. Лазарево, значит, теперь твое... Мне тогда Костя писал. Я что же... Раньше-то я, то есть давно, сам хотел... то есть не хотел, а думал... Ах, не то! Я, знаешь, там подолгу молчал, отвык много-то говорить. Слабость у меня бывала... так, знаешь, лежишь и лежишь, и вставать не хочется. Ну и не читал ничего... то есть иногда...
Дошли до крыльца. Яша на Виктора поглядывал, пальцами правой руки щелкал. Будто вспомнить что-то хотел, и не вспоминалось.