– И с чего же такой зигзаг?
– В техникум родители уговорили. А я еще в школе мечтал в Университет…
Профессор кивнул на шрам:
– А это что, в какой-нибудь необъявленной войне отметку получили?
– Какое там… Я вовсе не герой. В баню поехали, а шофер-разгильдяй, гайки на кардане плохо затянул. На повороте кардан отвалился, ну и…
– Вы учиться сможете?
– Смогу, конечно…
– Похоже, кроме травмы головы, у вас еще что-то есть?
– Если откровенно, я на инвалидности…
– Что еще, кроме головы? – настойчиво спросил Батышев.
– Множественные переломы, ушибы, сотрясение мозга… Ну, и еще кое-что…
– Может, вам надо было повременить годик с учебой?
– И так четыре года навременил… Не такое это трудное дело – учеба. Приходилось и потруднее…
– Форму двести восемьдесят шесть что, по блату достали?
– По блату…
– Ничего, учитесь… Если уж вы так уверены в себе. Только, вот что, – Батышев раздумчиво помолчал, – первый курс у нас обычно на уборочную ездит, на весь сентябрь, вам ни в коем случае ехать нельзя. Останетесь здесь, поработаете на кафедре. Я скажу в деканате…
Когда Павел отлеживался в госпитале, ему впервые начали приходить мысли о жизни и смерти, о смысле жизни. Наверное, тогда-то он и сделал первый шаг к писательской своей деятельности. В то время, в горячечном бреду, он то и дело возвращался к образу Иисуса. Что это? Символ? Чего, добра?.. Но под знаменем Иисуса "истинно верующие" резали себе подобных веками, не щадя ни старого, ни малого. Знамя Иисуса веками было знаменем мракобесия и зверства. Значит, абсолютного добра не существует? Как не существует и абсолютного зла… Символ добра может одинаково служить и носителям добра, и носителям зла…
Образ Иисуса… Человек, пострадавший за все человечество? Человек, принявший в себя все зло, и все добро?.. Символ милосердия и всепрощения…
Что-то не нравилось во всем этом Павлу. Что-то, где-то не состыковывалось, не вызывало отклика в его душе. Хотя, казалось бы, и должно было вызывать. Тогда ему показалось, будто он понял, что именно ему не нравится в христианском учении; там везде и всюду навязчиво проповедуется всепрощение слабого, и тем как бы дается карт-бланш сильным на то, чтобы творить зло, в том числе и на то, чтобы безнаказанно обдирать слабых. Но это присутствует как бы в виде молчаливого благословения. А в явную буквально навязывается любовь к маленькому человечку. Но Павел-то знал, что стоит начать потакать маленькому слабенькому человечку, он тут же пожелает получать побольше и поменьше трудиться, а потом вырастет в такого Соловья-разбойника, что придется искать Илью Муромца…