времена, и Даррен помог нам понять, что нам
действительно пора меняться. Он прошел через многое и даже пожертвовал свободой ради всего клана. Он храбро сражался и доказал, что достоин быть вампиром. Раньше за это ему разрешили бы умереть с честью. Однако сейчас многие просили оставить ему жизнь.
Парис откашлялся и выпил немного крови. В Зале чувствовалось напряжение. Я не видел лиц тех, кто сидел за мной, но ощущал, как они впились глазами в мою спину.
— Мы долго решали, что с тобой делать, — продолжил Парис. — В мире людей, наверное, было бы просто прийти к какому-нибудь решению. Скорее всего, тебя бы оправдали. Но у нас свое понимание справедливости. Чтобы смыть с тебя пятно позора и даровать тебе жизнь, нам пришлось бы полностью изменить все законы и обычаи. Многие говорили, что настало время перекроить старые законы. Они пытались убедить нас в твоей невиновности. Они сказали, что законы созданы для того, чтобы их нарушать; я в корне не согласен с этим утверждением, но, кажется, начинаю понимать, что оно означает. Были и такие, кто предлагал временно отменить законы, имеющие отношение к испытаниям. В этом случае тебя надо было оправдать, а потом сделать так, чтобы законы снова вступили в силу. Некоторые вампиры настаивали на полном упразднении подобных законов. Они считают, что эти законы несправедливы, к тому же оставлять их сейчас неразумно — в свете того, что грядет Властелин вампирцев, — так как из-за них погибает много молодых вампиров и это ослабляет наши силы.
Парис на секунду замолчал и провел рукой по своей длинной седой бороде.
— После долгих споров, многие из которых были весьма горячими, мы решили не отменять и не изменять законов. Наверное, наступит такое время, когда…
— Черт возьми! — воскликнул мистер Джутинг.
Не успел я и глазом моргнуть, как он уже запрыгнул на помост и встал передо мной, сжав кулаки. Через несколько секунд к нему присоединился Хоркат. Оба гневно уставились на Князей.
— Я этого не допущу! — закричал мистер Джутинг. — Даррен рисковал ради вас жизнью, а вы собираетесь приговорить его к смерти? Ни за что! Я не потерплю такой черной неблагодарности! Никто и пальцем не притронется к моему помощнику, иначе ему придется иметь дело со мной! Клянусь всем, что есть на свете святого, я буду сражаться до последнего вздоха!
— И я… тоже, — прорычал Хоркат, ослабив свою маску.
Его испещренное шрамами серое лицо казалось еще более страшным, чем раньше.
— Лартен, я надеялся, что ты будешь держать себя в руках, — недовольно сказал Парис. Похоже, он не очень-то удивился произошедшему. — Это на тебя непохоже.