Я вздохнул, поймав себя на совершенно серьезных сомнениях о том, что бы предпочел. Боль приходит и уходит, либо убивает, а вот светлые… Приклеятся – будешь таскаться следом, медленно, но верно превращаясь в натурального свежего зомби. Как по учебнику – голодного, словно упырь, выпачканного в земле и еще неизвестно чем, в изорванной на клочки одежде и бледного до синевы.
Ароник распластался рядом с таким умильным выражением лица, что немедленно захотелось его разбудить. Если бы он спал! Сильнейшее магическое истощение.
Чуть дальше – Арния и Росс. Они должны быть более менее в порядке, так как особых колебаний силы я от них не чувствовал. Навье тут нечего ловить. Скорее всего, все живы лишь потому, что она, как гурман за праздничным столом, попробовала от всего по кусочку. Магия ведь у каждого разная.
Я замер между бесчувственными телами, настороженно оглядывая лес. Нежить еще здесь, она никогда не уходит, если нет смертельной опасности. А серебром от меня особо пахнуть не должно. Искать ее в лесу – занятие бесполезное и опасное, как и попытки, наберись я глупости, стаскивать светлых ближе друг к другу, чтобы легче было защищать. Просто не успею среагировать.
Остается лишь замереть хищником посреди открытого пространства, чуть подогнув ноги в коленях и рассеяв взгляд насколько возможно.
Ждать пришлось недолго. Беспокоиться об орках причин не было – сытая навья никогда не выберет серокожих с минимальным магическим потенциалом, когда рядом есть такой питательный темный, пусть и обессиленный, но пропитанный магией уже от природы.
Потому я замер посреди поляны, едва не отращивая на лопатках глаза от напряжения.
Белая тень появилась прямо передо мной, ничуть не скрываясь. Зеленоватые омуты мертвых зеркал поймали мой взгляд. Только сейчас я не испытывал и толики страха, а значит, тварь не имела надо мной власти. Прежде чем мой клинок успел коснуться ее шеи, навья отпрянула и завизжала…
Казалось, в уши вонзились два стилета, и кто-то с удовольствием их там прокручивает. Однако все быстро прекратилось. Тишина. Удивленный, я, тем не менее, воспользовался моментом и рванул вперед. Тварь так и стояла, распахнув в беззвучном для меня крике рот. До того мгновения как поняла, что на меня ее вопли не действуют. Немного поздно опомнилась. Я успел полоснуть ее наискось по выпирающей ключице. На белоснежной коже выступила мертвая черная кровь. Густая и блестящая, словно масло. Тварь отшатнулась, уворачиваясь от нового выпада, снова открыла рот, но я ничего не услышал. Вообще ничего. Звуки ночного леса, шорох собственных шагов… все исчезло, будто на уши наложили подушки. Костлявая фигура навьи в развевающихся лохмотьях беззвучно танцевала между клинками. Она была даже по-своему красива сейчас, сияющая мертвенной бледностью в лунном свете, с расчерчивающими тело полосами черной крови. Подобно призраку, легкая и жуткая в своей стремительности.