Пэнси был молодым – на год младше Эдмунда – шетлендским пони, обросшим золотистой шерстью. Слава Богу, Эдмунд не пытался в него стрелять. Герцог повел маленькую кавалькаду по усаженной липами аллее, которая вела к роще, лежавшей к северу от замка. Миновав опушку леса, он свернул на восток, и маленькая процессия двинулась параллельно побережью. Они оставляли позади поля арендаторов, обнесенные аккуратными заборами.
– Папа, давай спустимся на берег. Я хочу показать тете Еве мою лодку. Ева, хочешь посмотреть лодку? Пожалуйста!
– О да, – ответила она. – Пожалуйста, милорд! – А про себя подумала, что придется как следует изучить бухту и территорию, отделяющую берег от замка. Она не знала, когда Ушар пришлет к ней своего человека, но догадывалась, что это будет скоро. Подумав об Ушаре и отце, она инстинктивно натянула поводья. Кобыла всхрапнула и дернула головой. Затем она встала на дыбы, а когда вновь опустилась на землю, Эванджелина чуть не прикусила себе язык. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы заставить лошадь подчиниться.
– Эванджелина, будьте внимательнее!
– Я просто задумалась, – ответила она, наклонилась и потрепала Доркас по шее.
Если она правильно запомнила указания Ушара, в бухте был грот, сразу за которым начиналась песчаная коса.
– Поехали, Эдмунд, – сказала девушка и пришпорила Доркас, заставив кобылу повернуться мордой к утесу.
Пологий спуск петлял между скал; он был широким и хорошо утоптанным. Казалось, его проложили в глубокой древности. Эванджелине представился друид, спускающийся этой тропой на берег. Она повернулась в седле и посмотрела на замок, определяя расстояние до него. Полмили, не больше. Тропа не опасна. Во всяком случае, разбиться насмерть здесь негде.
Кусок побережья, относившийся к владениям герцога, представлял собой излучину, окруженную кустами, деревьями и крутыми утесами. Вскоре Эванджелина убедилась, что местность и в самом деле очень уединенная и сверху не видна.
Самое подходящее место для предателей, подумала девушка, испытывая вполне понятное желание умереть. Но она не могла позволить себе угрызения совести. Это означало бы гибель ее отца. А дороже отца у нее не было никого на свете. И Ушар знал это.
Не успела Эванджелина спешиться, как герцог обнял ее за талию и ссадил наземь. Но отпустил ее не сразу; он стоял и смотрел на девушку сверху вниз, не снимая рук с ее талии. Пальцы герцога на мгновение сжались, а затем он сказал:
– Вы действительно большая девочка. Я с удовольствием потанцевал бы с вами. Во всяком случае, мне не грозило бы растянуть мышцы шеи.