Это был герцог. В лунном свете его застывшая на пороге фигура казалась силуэтом. Он пнул дверь каблуком и неуверенной походкой вошел в вестибюль. Она вышла из тени, крепко сжимая в руке одинокую свечу.
– Милорд?
Он рывком поднял голову и долго молча смотрел на девушку. Затем провел рукой по взлохмаченным волосам и негромко выругался.
– Эванджелина? Какого дьявола вы не в постели? И зачем стоите в вестибюле?
– Я не могла уснуть. Кошмары замучили. Хотела пойти в библиотеку и что-нибудь почитать. Извините, что напугала вас.
– Я пойду с вами. – Ричард шагнул к ней и забрал свечу. – Можете рассказать мне свой сон, – не оборачиваясь, произнес он.
Эванджелина поняла, что Ричард пьян. Герцог не шатался, но было видно, что он выпил немало. Она покачала головой. Зачем было выходить из дому, чтобы напиться? Куда он ходил? И что его тревожит? Может быть, смерть друга?
– Иду, – сказала она, шагнув следом. Очутившись в библиотеке, Ричард сбросил плащ и перчатки и рухнул в кресло у камина. Там тлели ярко-оранжевые угли, почти не дававшие тепла. Она подошла ближе.
Герцог молчал. Эванджелина нежно положила ладонь на его плечо.
Ричард был пьян, но не настолько, чтобы не почувствовать жара ее руки. Он медленно обернулся и сжал ее запястье.
– Почему вы прикоснулись ко мне?
– Вы где-то далеко и кажетесь печальным. Я не хочу, чтобы вы были несчастны.
– Ах… – Его пальцы напряглись.
– Пожалуйста, не сломайте мне запястье, милорд. Как я справлюсь с Эдмундом одной рукой?
Он посмотрел на ее кисть, а затем отпустил.
– Простите меня, Эванджелина. – Герцог откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. – Знаете, я пьян.
– Да. И пытаюсь догадаться почему. Что вас гнетет?
Он поднял пронизывающие темные глаза и неожиданно спросил:
– Вам часто снятся кошмары?
– Не очень. Просто последние недели стали для меня тяжелым испытанием. Почему вы вернулись так поздно? Почему вам понадобилось уйти, чтобы напиться?
– Мадам, займитесь своим делом. Я никому не позволю осуждать себя. Тем более молодой вдове, которая находится со мной наедине после полуночи, облаченная лишь в ночной халат. И прикасается ко мне.
Эванджелина не смогла бы объяснить, что на нее нашло, но она опустилась на колени рядом с креслом и снизу вверх посмотрела в его мрачное лицо.
– Мой халат скромнее монашеской рясы. Не пытайтесь смутить меня, хотя это вам очень хорошо удается. Мне жаль, что вы несчастны. Я волновалась за вас.
– Я не нуждаюсь во второй матери. – Глаза Ричарда сузились. Но ее халат был тут ни при чем. Роскошные распущенные волосы Эванджелины, закрывая плечи, падали ей на спину.