– Вы вся в пыли. Наверное, вам все-таки следовало взять Бисквит. Сомневаюсь, что она сбросила бы вас. Для этого она слишком ленива.
– Рискну предположить, что вы, милорд, тоже не усидели бы на этой кобыле. Доркас очень нервная. Ноги у нее длинные, сильные, и она великолепно умеет поддавать крупом.
– Будем надеяться, что она уже успокоилась, – ответил герцог. – Хватит, едем домой.
– Баньон выбрал очень странный способ выказать мне свое нерасположение, – сказал герцог во время обеда.
– Не могу представить, что кто-то способен выказывать вам свое нерасположение.
– По-вашему, я тиран?
– Нет. Скорее полновластный хозяин здешних мест.
– Конечно, полновластный. Вы считаете, что кто-то может со мной соперничать?
– О нет. Я вспомнила, как вы выглядели, когда обнаружили меня в библиотеке. Вы были типичным хозяином замка, а я – причиной вашей досады.
– И остаетесь ею, – проворчал Ричард, глядя в тарелку. Потом он поднял глаза и посмотрел на нее. Эванджелина надела темно-синее платье Мариссы, которое Дорри переделала почти до неузнаваемости. Та же Дорри заплела Эванджелине косы и уложила их вокруг головы. На уши спускались два кокетливых локона. – Можете не притворяться, что вы меня не понимаете.
Само собой, она все понимала, но не собиралась признаваться в этом.
– В тот день у меня было плохое настроение. Вы удивили меня. – Он пожал плечами. – А как, по-вашему, мужчина должен вести себя с женщиной, оказавшейся у него в библиотеке? Впрочем, не буду продолжать. Но я сразу понял, что вам следовало лучше выучить свою роль.
– Роль? – очень тихо переспросила она. Герцог хитро улыбнулся, не сводя глаз с тарелки.
– Роль, которую играет любая дама, – сказал он, поднял бокал и потянулся к Эванджелине, заранее предвкушая удовольствие. Сейчас она покраснеет, выругается, может быть запустит в него бокалом, а потом засмеется. – Естественно, эта роль заключается в том, чтобы угождать мужу, выполнять все его желания, рожать ему детей и, конечно, держать язык за зубами, если ее мнение не совпадает с мнением супруга.
Долго ждать не пришлось. Эванджелина клюнула немедленно. Она бросила салфетку на стол, вскочила, чуть не опрокинув стул, и разразилась великолепной речью.
– Вы напыщенный высокомерный осел! У меня есть собственное мнение о множестве вещей, потому что я училась, читала и много думала! А вы… Держу пари, что вы проводили время в разврате и думали только о собственных удовольствиях!
– Напыщенный осел, – негромко повторил он, продолжая улыбаться. – Значит, во время следующего занятия с Эдмундом вы скажете ему, что с буквы «Н» начинается выражение «напыщенный осел»?