Возражений не последовало, но оператор - специалист по видеоаппаратуре - находился в отпуске, и надо было ждать. Между тем я наткнулся на кое-что поинтереснее: оказывается, после моего ареста та же "Гранада" сняла новый фильм, на сей раз посвященный мне, под названием "Человек, который зашел слишком далеко", и он тоже был приобщен к делу как "имеющий доказательную силу для характеристики враждебной деятельности подследственного". В частности, в деле цитировались отрывки из интервью, взятого "Гранадой" для этого фильма у Майкла Шерборна, где он, среди прочего, говорит: "Щаранский - убежденный сионист. За три года я около ста раз беседовал с ним по телефону и получил от него множество писем и документов о положении евреев в СССР".
Я, понятно, заявил, что хочу посмотреть оба фильма, но на это следователи почему-то согласились не сразу. Пришлось опять конфликтовать с ними, отказываться подписывать бумагу о том, что с делом ознакомился... Наконец они пошли на попятный, оператор вернулся из отпуска, и вскоре я уже сидел в кабинете Губинского перед японским видеомагнитофоном в компании Володина, Солонченко и Илюхина и смотрел "Рассчитанный риск".
Я увидел на экране Володю, Александра Яковлевича, себя... Думал ли я тогда, в семьдесят шестом году, давая это интервью для фильма, что увижу его впервые ровно через два года в Лефортовской тюрьме!.. Но потом оператор поставил следующую кассету - и у меня перехватило дыхание. Начинался фильм с показа демонстрации в мою защиту у советского посольства в Лондоне; еще несколько секунд - и на экране крупным планом появилась Авиталь! Она говорила на прекрасном иврите - и как говорила!
- А от русской-то совсем уж ничего не осталось! - с удивлением отметил Губинский.
Дальше пошли кадры с моим добрым другом Майклом Шерборном, Людмилой Алексеевой, эмигрировавшей из СССР, знакомыми и незнакомыми английскими евреями, но я плохо воспринимал их слова, все ждал, не появится ли Наташа... Еще раз показали ее - и все, лента кончилась.
- Поставьте, пожалуйста, снова, - попросил я. Увидев меня в необычной роли просителя, Илюхин с несвойственным ему ехидством сказал:
- Что, понравилось? Хватит с вас и одного раза. Подследственным телевизор смотреть не положено.
Эти слова быстро вернули меня к реальности. Я сразу изменил тон:
- Я имею право знакомиться с материалами дела. Мне необходимо понять каждую фразу, каждое слово из показанных фильмов. Это особенно важно в тех условиях, в которые вы меня поставили, лишив возможности пригласить адвоката. А сам я, как вам известно, не юрист и могу лишь догадываться о том, как вы будете строить свое обвинение. Мои познания в английском и иврите не настолько хороши, чтобы я мог понять в этом фильме все с первого раза. Поэтому я настаиваю на том, чтобы мне дали возможность увидеть его вторично.