– Вы – привидение? – с глупейшим, должно быть, видом спросила я, очевидно, под впечатлением недавних разговоров.
– Простите, можно у вас переночевать? – вежливо поинтересовалось привидение.
Это был художник Вася, неопознанные останки которого вроде бы должны были лежать в каком-то морге.
Кот подошел к привидению и в качестве приветствия укусил за ногу. Привидение взвизгнуло вполне человеческим голосом. Кот с чувством исполненного долга удалился.
Внизу хлопнула входная дверь в парадное. Несколько пар ног быстро взбегали вверх по лестнице. Буркнув «простите», Вася оттолкнул меня, заскочил в квартиру и закрыл дверь на все замки. После чего положил на пол небольшой рюкзачок. И тут же рухнул сам, потеряв сознание.
Я увидела, что левая сторона его джинсовой куртки пропитана кровью.
30 июня, вечер и ночь
Я растерялась. В прихожей появилась Ольга Николаевна.
– Кто?.. – открыла она рот и тут же закрыла, заметив лежавшего на полу окровавленного Васю.
Бежавшие вверх по лестнице люди (лифт до сих пор не работал) остановились на нашей площадке. Дверь у нас прочная, металлическая, но слышимость сквозь нее прекрасная. Мужские голоса обсуждали, «куда он мог деться».
Мы с Ольгой Николаевной молча переглянулись. Вася лежал неподвижный. В прихожей возник мой сын, оценил обстановку, прислушался. Вслед за Сережкой тяжелой поступью пришла Анна Николаевна. Шествие замыкал кот.
Что-то надо было делать. В Анне Николаевне, хирурге по профессии, заговорил профессиональный долг. Кряхтя, она опустилась на колени перед лежавшим без движения Васей и пощупала пульс. Я молилась – только бы был жив. Еще трупа не хватало нам в квартире. Раненый мужик, правда, тоже был излишеством, но это все же лучше, чем покойник. Голоса на площадке стали удаляться. Пожалуй, молодцы решили подняться повыше – к обгоревшей мастерской.
Кот обнюхивал «привидение», видимо размышляя: укусить его за вторую ногу или воздержаться?
– Жив, – шепотом констатировала Анна Николаевна. – Оля, принеси мой чемоданчик. Марина, его надо бы перенести… – Анна Николаевна осмотрелась и добавила: – А вот… хотя бы на диван Ивана Петровича.
Я сказала бы, что это не диван, а остатки дивана, вытащенные сегодня нами из комнаты дяди Вани. У ложа не хватало одной ручки – словно на нем спал какой-то баскетболист, желавший во всю длину вытягивать ноги. Взглянув же на середину дивана, можно было подумать, что его драл разъяренный лев или шайка взбесившихся котов, пытавшихся добраться до вожделенной мыши, спрятавшейся где-то между пружинами. Обычно эти ошметки прикрывал коврик, но где он теперь находился, мы не знали. В спинке был провал – то ли от спины Ивана Петровича, то ли от всех спин, когда-либо откидывавшихся на многострадальный диван.