Да, скажете вы, то были мудрецы. А мы, значит, тупицы? Согласен.
Мы видели, что древним совершенно незнаком рыцарский кодекс чести, они всегда и во всем проводили непосредственный, естественный взгляд на вещи и не поддались гипнозу этих мрачных и пагубных ухищрений. Поэтому в ударе по лицу они видели лишь то, что он есть на самом деле — небольшое физическое повреждение. Уже позднее пощечина сделалась катастрофой и излюбленной темой трагедий, как, напр. в Корнелевском «Сиде» и в немецкой драме, названной «Сила обстоятельств» тогда как ее следовало бы назвать «Сила предрассудка». Если в Пражском Национальном Собрании дают кому-либо пощечину, то это гремит по всей Европе.
«Людям чести», расстроенным приведенными воспоминаниями о классическом мире и примерами из древнегреческих эпох, я посоветую в виде противоядия прочесть в «Jaques, le fataliste» Дидро историю Деглана — великолепнейший образец рыцарской чести, который их утешит и удовлетворит.
Из сказанного достаточно ясно, что рыцарская честь не первична, не заложена в основу человеческой натуры. Ее принципы искусственны, их происхождение нетрудно открыть. Эта честь, порождение тех времен, когда за кулаком признавалось большее значение, чем за мозгами, и попы держали разум в оковах, т. е. Средних веков и их пресловутого рыцарства. В те времена Бога заставляли не только заботиться о нас, но и судить нас. Поэтому сложные процессы решались судом Божьим — ордалиями, дело сводилось, за редким исключением, к поединкам, которые происходили не только между рыцарями, но и между бюргерами, как это показывает великолепная сцена у Шекспира (Henry VI, р. II, А.2, Se. 3).
На любое судебное решение можно было аппелировать к высшей инстанции — к Божьему суду, поединку. Собственно говоря, этим путем судебное полномочие отдавалось вместо разума физической силе и ловкости — т. е. чисто животным свойствам, вопрос о праве решался на основании не того, что сделал человек, а того, что с ним случилось — совершенно в согласии с ныне действующим принципом чести. Тому, кто сомневается в этом происхождении дуэли, советую прочесть отличную книгу J. Mellingen «The history of Duelling» 1849. Даже поныне среди людей, исповедывающих принципы рыцарской чести — кстати сказать редко бывающих образованными и мыслящими — можно встретить таких, которые в исходе дуэли видят Божье решение по поводу вызвавшего ее спора, конечно, такое мнение объясняется наследственной передачей его от средневековой эпохи.
Таков источник рыцарской чести, тенденция ее по преимуществу та, чтобы путем угрозы, физического насилия принудить человека к внешнему изъявлению того уважения, приобрести которое в действительности кажется или слишком трудным или излишним. Это почти то же самое, как если бы, рукою нагревая шарик термометра, на основании поднятия ртути стали бы доказывать, что наша комната натоплена. При ближайшем рассмотрении суть дела сводится к следующему: тогда как гражданская честь, как сообразующаяся с потребностью в мирном общении с другими, состоит в мнении этих других о том, что мы, безусловно уважая права каждого, и сами заслуживаем полного доверия, честь рыцарская заключается в мнении, что нас следует бояться, так как мы решились ревниво охранять наши собственные права. Мысль, что важнее внушать страх к себе, чем доверие, была бы, пожалуй, правильна (на людскую справедливость ведь нечего много рассчитывать) если бы мы находились в первобытном состоянии, когда каждый непосредственно защищал себя и свои права. Но при цивилизации, когда государство взяло на себя охрану нашей личности и собственности, это положение отпадает, оно без толку доживает свои дни, как замки и башни времен кулачного права среди возделанных полей, оживленных дорог и рельсовых путей.