Он вызвал секретаршу Милу и посмотрел на нее совершенно белыми глазами:
– Кто был у меня в кабинете?
Мила растерялась.
– Да никто, все закрыто было, и я сидела все время.
– Вы врете!
– Что? – Мила подошла поближе, наклонилась, чтобы прочитать записку, которую он поспешно смял в кулаке, при этом Мила почувствовала сильный запах спиртного и заговорила увереннее: – Я не понимаю, Леонид Петрович, что случилось, пропало что-нибудь, так вы скажите!
– Ничего, идите.
Мила пожала плечами и вышла из кабинета.
В конце дня прибежала Полякова и сообщила последние новости. Хоронить Сущенко и Ларису будут вместе, в крематории, чтобы два раза автобус не гонять, и сотрудникам так удобнее, а то хоть разорвись. Директору уже надоело, что в институте одни некрологи по стенам висят, конец года, деньги кончаются, он и сказал, что если кто еще помрет, пусть за свой счет хоронят, а институт – не богадельня. Ларисиной матери все равно, где хоронить, она сразу согласилась, жена Сущенко пыталась было возражать, но ее уговорили, она тоже решила лишние деньги на похороны не тратить. Мать Ларисы в шоке, кричит чушь всякую, себя не помнит, а жена и дети Сущенко держатся хорошо, хотя в их положении это трудновато. Милиция, конечно, ничего определенного пока не говорит, рано еще, но работа ведется, ищут киллера. Директор по своей линии хлопотать в милиции отказался. Говорят, дошло уже до Москвы, какая-то сволочь настучала в министерство. Оттуда звонили, директору – разнос полный, а у него и так неприятности: оклады не повышают, того и гляди коллектив ему недоверие выразит и выберет когонибудь другого, так у него одна мысль – похоронить скорей и забыть все это дело. Надежда в который раз поразилась поляковскому умению добывать информацию.
Собираясь домой, она вспомнила про свой утренний листок с записанными фамилиями. Она сунула руку под осциллограф, пошарила там, ничего не нашла, встала, заглянула с другой стороны, отодвинула стул – безрезультатно. Листок исчез!
Дома муж ждал ее, строго поглядывая. Надежда была расстроена, рассеянна и не обратила внимания. Они поужинали вчерашней вареной картошкой, которую Надежда порезала на тонкие ломтики и обжарила в масле, и рыбными палочками. Надежда поискала в холодильнике, что бы еще поставить на стол, нашла банку маминого салата – перец, помидоры, лук, чеснок – все это с уксусом и маслом. Сама она перец в рот не брала, но муж любил острое. Они поели в полном молчании, Бейсик внизу ел свое и тоже молчал. Муж отодвинул тарелку, поблагодарил и отвернулся к окну.