Вот этому-то майору Коровкину по прозвищу Недреманое Око предстояло сегодня сдавать сырую, полную недоработок систему.
Военпреды подошли ровно к одиннадцати, поздоровались с руководством и ведущими и проследовали на стенд. Все основные участники и зрители предстоящего спектакля разместились перед центральным табло, и Владлен Иваныч отдал приказ Синицкому, как капитан корабля старпому:
– Леонид Петрович, запускайте процесс!
Леонид Петрович Синицкий любил такие дела, которые, не требуя ни труда, ни квалификации, несли в себе театральность. Он любил «запускать процесс», и весь институт знал эту его маленькую слабость. Он поправил галстук и, как дрессировщик в клетку со львом, прошел в гермозону, где находились тумблеры силовых установок системы. Над входом в гермозону немедленно зажглась надпись: «Не включать напряжение! Работают люди!» Кроме этой надписи, существовала еще и двойная электрическая блокировка, не позволявшая включить питание, пока в гермозоне кто-нибудь находился. Поэтому Синицкий и входил так охотно «в клетку к хищникам», что эти «хищники» были совершенно безопасны. Все наблюдали, как он подошел к пульту, склонился над ним, протянул руку к тумблеру... и вдруг раздался ни с чем не сравнимый страшный треск высоковольтного разряда, вспыхнула голубая молния, резко запахло озоном и еще чем-то сладковатым, невыразимо отвратительным. Все ахнули, а Валя Голубев бросился к главным рубильникам.
Леонид Петрович Синицкий лежал на полу гермозоны без признаков жизни. Первым побуждением присутствующих было броситься к телу, но затем нежелание повторить судьбу Синицкого охладило порыв, и наиболее здравомыслящие направились вслед за Голубевым к распределительному щиту. Майор Коровкин сразу же закричал голосом трамвайного кондуктора:
– Ничего не трогать! Ни к чему не прикасаться!
Валя посмотрел на него как на идиота:
– Как же не прикасаться? А Синицкому как же помощь оказать?
Но когда все подбежали к распределительному щиту, то с изумлением увидели, что главный рубильник был выключен! Тогда Валя не долго думая рванул в конец коридора и отключил вообще все электричество на всем этаже. Майор Коровкин пробурчал что-то нечленораздельное. Убедившись, что напряжение отключено, несколько человек бросились в гермозону. При вялом свете зимнего дня Синицкого вынесли, положили на пол на открытом месте. Он не подавал признаков жизни. Кто-то бросился к телефону вызывать «скорую», майор Коровкин кричал, чтобы вызывали милицию. Кто-то пытался сделать Синицкому искусственное дыхание. Пока приехала «скорая», пока проводили врача через проходную – охрана требовала распоряжения своего начальника, а начальник охраны как сквозь землю провалился. Наконец врача пропустили, он осмотрел Синицкого и констатировал смерть от поражения электрическим током. Майор Коровкин снова заныл свое: