Синицкий вернулся посвежевший и наполненный впечатлениями: Италия никого не могла оставить равнодушным. Он непритворно обрадовался, когда увидел Марьяну, встречавшую его в аэропорту, крепко прижал ее к себе, расцеловал в обе щеки – очевидно, южное солнце подействовало на него благотворно. День он провел дома, делясь с ней итальянскими впечатлениями, а наутро полетел на работу с сияющими глазами. Еще бы, подумала Марьяна, глядя ему вслед, ведь сегодня среда, день его встречи с любовницей. Марьяна прислушалась к себе и с удивлением поняла, что походы мужа налево ее теперь абсолютно не волнуют. Некогда было размышлять, хорошо это или плохо, все мысли занимала предстоящая операция, а ведь была еще работа и Богданов, у которого наступила не вторая, а, судя по возрасту, пятая или шестая молодость; он требовал встреч чуть ли не каждый день и на свиданиях вел себя так, как будто ему не прилично за пятьдесят, а чуть-чуть за двадцать, так что даже Марьянин итальянский знакомый, ставший теперь компаньоном, которому она как-то пожаловалась на ошалевшего от любовной горячки Богданова, посоветовал ей сказаться больной и пропустить пару встреч, чтобы старикан отдохнул, а то как бы не сыграл в ящик раньше времени.
Однако итальянской эйфории Синицкому хватило ненадолго, через несколько дней начались неприятности. Когда он пришел с работы очень расстроенный, Марьяна рискнула спросить сама, что случилось. Он ответил неохотно:
– У меня в отделе самоубийство, сотрудник повесился, Никандров Сергей.
Никандрова Марьяна не знала, эту фамилию сегодня слышала впервые, но зато она за десять лет прекрасно изучила собственного мужа, ей не надо было сажать его посреди комнаты на стул и светить настольной лампой в лицо с риторическим вопросом: «Будем признаваться или будем запираться?» – как это делали сотрудники госбезопасности в старых советских кинофильмах. Ей вообще не надо было смотреть ему в глаза, были другие способы. Так и сейчас, по его интонациям, по растерянному повороту головы она поняла – что-то не так.
Какое еще самоубийство? Бывает, конечно, но уж больно подозрительно все совпало. Она пристала к мужу как смола, настойчиво выпытала у него все подробности, так что он даже удивился. В его рассказе фигурировала какая-то девица, и Марьянин внутренний звонок дал ей понять, что девица та самая, его. На следующий день, с трудом выкроив время между посещением банка и налоговой инспекции, Марьяна встретилась со своим компаньоном и в машине изложила ему ситуацию. Он заметно встревожился: